– Что, прости? – переспросил он.
– Дориан, – начала Хелен, уверенно обвивая его рукой. – Лучшая часть пьесы наступает, когда пьеса уже окончена. Не будь таким глупым. Пойдем, займемся Сибилой Вейн.
Дориан засмеялся. Зрительный зал шел кругом. Опиум повлиял на него сильнее, чем он думал. Глаза Хелен стали большими и черными. Зеленые и золотистые искры радужной оболочки были целиком поглощены огромным фиолетовым зрачком.
– Ты серьезно? – спросил он.
– Надеюсь, я никогда не бываю серьезной, – сказала она со смехом. – Разве нас должно беспокоить, что она играет Джульетту как кукла? Она очаровательна, и если она так же неопытна в жизни, как в актерском мастерстве, то будет прекрасным подарком для нас. Только две категории людей могут меня заинтересовать: те, кто знает о жизни все, и те, кто не знает абсолютно ничего.
Дориана передернуло. Он еще не был до конца уверен в истинности ее слов, но что-то в них отвечало его собственным ощущениям. Не зря ведь они пришли сюда и потеряли два часа, пока длилась эта утомительная пьеса.
– Она будет великолепна в той роли, которую мы для нее напишем, обещаю тебе, – сказала Хелен.
Дориан усмехнулся. В конце концов, это всего лишь игра, не так ли? Он обвел взглядом пустой зал. Публика покинула театр, чтобы принять участие в пьесе собственных жизней.
– Так что же? – спросила Хелен, теряя терпение. – Ты не веришь, что мы можем написать пьесу увлекательнее?
– Я полностью доверяю себя вашей отваге, Хелен, – ответил Дориан, качая головой и улыбаясь. Последние искры сознания наконец угасли.
– Вот и прекрасно! – воскликнула Хелен. – Теперь нужно хорошенько поужинать. Да, знаю, мы уже ужинали по дороге сюда. Ха! – она хлопнула в ладоши. – Но это было только первое блюдо.
Они прошли за кулисы. В воздухе стоял плотный сигаретный дым и неясный гул голосов. Казалось, все говорят одновременно, ни к кому в отдельности не обращаясь. Порой из хаоса разрозненных образов рождалось чудесное видение, полное гармонии. Дориану нравилось чувствовать себя частью этого ночного мира, в котором чувственное удовольствие и отвратительная бедность стояли так близко: служили и причиной, и объектом устремлений. Хелен прекрасно ориентировалась в толпе. Взявшись за руки, они скользили между людьми, как рыбы в мутной воде.
– Лучшее место, чтобы встретить божество! – крикнула Хелен, подмигивая. Выпустив его руку, она устремилась прочь, скрывшись из глаз в море дыма и людских тел.
Вскоре Дориан был втянут в разговор с одним из актеров пьесы. Не считая выбившейся рубашки или спущенной подвязки, актеры еще не успели снять костюмов. Общение с ними немного разочаровывало. Обыкновенная улыбка казалась на их лицах неестественной, потусторонней. Ромео оказался обыкновенным пройдохой, который болтал о якобы давно запланированной поездке в Америку, которой наверняка не дано было когда-либо случиться. На его носу чернела бородавка, дополнявшая унылое впечатление.