Прислушиваюсь к их захлёбывающемуся смеху и торжествую: счастливее этих детей на свете не было и нет! А через минуту дружное, громкое рыдание приводит меня в ужас. Павел Власович говорит, что тут куются кадры для школы. Ну и кадры!..
Между прочим я сделала одно маленькое открытие: каждое «не» обижает детей. Доярка Оксана Приходько, забирая трёхлетнего Вову домой, похвалила его за что-то и сказала: «Ненаглядный мой!» Мальчик обиделся, заплакал: «Я наглядный»…
Для воспитательниц детсада это, разумеется, не в диковинку. Они здесь знающие, опытные, любят свою работу. Приглядываюсь к новенькой — Антонине Валерьяновне Демченко, только что выпорхнувшей из педагогического. Её звонкий голос так и преследует меня: «Голо-бородь-ко, ру-ки, ру-ки», «Голо-бородь-ко, стой! Ты ку-да?», «Голо-бородь-ко, будешь нака-зан!»
«Чего она к нему прилипла? — возмущаюсь. — Чем он хуже других? В группе более тридцати, а только и слышно: «Голо-бородь-ко! Голобородько!» Нельзя так: ребёнок привыкнет и тогда твои замечания не окажут никакого воздействия. У настоящего педагога не должно быть любимчиков и пасынков».
Прежде чем одёрнуть молодую воспитательницу Демченко, решаю сначала разобраться в четырёхлетием Голобородько. Худенький, живое лицо, не знающие покоя глаза. Непоседа, полон кипучей энергии. Она о нём так и клокочет.
Антонине Валерьяновне двадцать два года. На вид она ещё моложе: мальчишеская фигура, короткая стрижка, нос остренький, а в общем симпатичная.
Заложив руки назад, она наблюдает, как её питомцы без умолку тараторят, сопя носами, возводят на песке город. Я стою сзади, и воспитательница это чувствует: то и дело поправляет воротничок на платье, который и не думал выступать из-под халата.
Дети трудятся дружно, как муравьи. Сооружают дома, прокладывают дороги, асфальтируют площади, разбивают скверы. По главному проспекту тянется вереница разноцветных машин. Легковые, грузовые, самосвалы. Бог ты мой, а это что? На главной площади воздвигаемого города лежит ярко-красный пластмассовый дельфин, нос которого упирается в сквер, хвост — в железную дорогу.
— Антонина Валерьяновна, дельфин в самом центре города?!
Девушка оборачивается ко мне и с тихой улыбкой поясняет:
— Очевидно потому, что дети много хорошего слышали об этом умном животном. — И окрепшим голосом добавляет: — Захотели — пусть. Инициатива, самостоятельность…
Не соглашаюсь. Детей надо подправлять: дельфин, да ещё такой большой, в центре города не лежит. И до того красный, что от одного цвета глазам больно.
— А почему Олежка Голобородько не строит? — указываю на малыша, который стоит под навесом, заложив по-взрослому, как воспитательница, руки за спину.