Издалека, это казалось не слишком страшным зрелищем. Просто какой-то белый, перевитый багрянцем, бушующий водопад, невесть как оказавшийся на склоне горы, взял – и смыл попавшиеся на его пути стальные нитки рельс. Относивший меня все дальше ветер забивал мне уши пронзительным свистом и хлопьями колючего снега, но я прекрасно представлял себе, как с оглушительными хлопками, перекрывающими звуки бушующей стихии, вылетают заклепки и болты из сминаемых под тяжестью удара конструкций виадука. Как с громким звоном, напоминающим звук порванной струны, разлетаются рельсы. И как тихо, но от этого не менее страшно, падает в пропасть летевший по ним паровоз. Выдохнув, я стал ворочать одеревеневшими на холодном ветру крыльями, чтобы повернуть в сторону разнесенного мной железнодорожного пути и лично убедиться в «смерти» столь пугавшей меня стальной махины. Мне казалось, я слышу скрип и треск, с которым непослушные простыни за моей спиной взмахнули раз, затем второй, затем… Затем, они просто остановились, и я почувствовал, просто падаю. Падаю отвесно вниз, куда-то в темноту ледяной пропасти, куда продолжали рушиться обломки моста, с испуганным криком, неслышным за свистом и воем взбесившегося ветра.
«Как… Глупо».
Падение было долгим. Мне казалось, что прошла целая вечность в липкой, холодной тьме. Я чувствовал, как порывы ветра крутят и переворачивают меня, словно одну из своих снежинок, непонятно каким образом попытавшуюся ускользнуть из их жесткой, стылой хватки. Потерявшие чувствительность крылья больно хлестали меня по морде смерзшимися, негнущимися перьями, заставляя меня прикрываться передними ногами от их внезапных ударов. Но все когда-нибудь приходит к своему логическому концу, и мой кувыркающийся полет в ледяной ад наконец привел меня к концу этой недолгой дороги вниз. Лучи ночного светила наконец соизволили пробиться сквозь редеющие тучи, и осветить дно дружелюбно распахнувшейся передо мной ледяной могилы и что-то черное, посверкивающее яркими бликами, копошившееся на ее дне, словно черная, блестящая лужа. Очередной порыв ветра мягко перевернул меня на спину, попутно заткнув мой кривящийся в крике ужаса рот пригоршней холодного снега – и несильно, но настойчиво толкнул, ускоряя, мое тельце к месту его последнего пристанища.
Я пропустил момент самого удара – кажется, сознание милосердно покинуло меня на мгновение, не давая сойти с ума от ужаса долгого падения. Открыв глаза, я почувствовал, как мое тело практически раздирает на части от лютой, бешеной боли, с которой в мою кожу впивалась… ледяная вода. Булькнув набравшейся в рот и нос жидкостью, от чего мой язык мгновенно онемел, я хаотично и беспорядочно забился в чернильной темноте, освещаемой лишь зыбким молочным светом луны, издевательски проглядывающей сквозь удаляющуюся поверхность. Мне казалось, что я еще двигаю ногами, еще молочу вокруг себя, стремясь выбраться на поверхность – но давление, заложившее уши, подсказывало мне, что я погружаюсь все глубже и глубже.