Немного проморгавшись, я понял, что здоровенный синий пони без проблем держит меня лишь одной ногой, хотя кажется, это вряд ли было желанием покрасоваться – другой ногой здоровяк не без труда удерживал рвущуюся ко мне высокую красную кобылу, изо всех сил пытавшуюся оттолкнуть в сторону своего подельника и вновь добраться до моей связанной тушки с явно недружественными намерениями. Копыта ополоумевшей пони то и дело свистели в сантиметре от моей головы, и если бы не вмешательство со стороны синего, я вряд ли добрался бы до конца этого путешествия одним куском. Видимо, не я один умел пинаться, словно норовистая лошадь…
– «Шармута! – орала бешеная стерва между взмахами копыт – Ирвар ахбаль! Лэтх ник л'яхбаль!»[79]
– «А ну осади!» – наконец рыкнул бугай, не без труда отшвыривая беснующуюся кобылу быстрым и резким движением, будто стряхивая надоедливую муху. Отлетев, словно кошка, она приземлилась на все четыре ноги и похоже, несмотря на явное неудовольствие главаря, была намерена продолжать свои попытки добраться до меня, но очередной стон, раздавшийся рядом с ней, заставил бешеную дуру тотчас же изменить свои планы.
– «Ооооооооооой как бооооольноооооо!» – стонал лежащий на снегу серый худощавый земнопони с грязной синей гривой, поджимая под себя задние ноги – «Братан, кажись, убила меня сучка!».
Вскрикнув, кобыла метнулась к лежащему насильнику и аккуратно и очень бережно перевернула его на бок, склонившись над ним и тихо бормоча что-то успокаивающим голосом.
– «Ну что, Моу, обосрался?» – иронично спросил здоровяк, поворачивая голову и разглядывая корчившегося на снегу серого худощавого земнопони, со стоном державшегося копытами за пах – «Думал, ты тут умнее всех, дебил?».
– «Бляяяяяяя! Не издевайся, козлииииинааааа!».
– «Погляди, что там с ним» – распорядился кобыле синий здоровяк, сопровождая свои слова энергичным кивком в сторону корчившегося подельника и вновь принимаясь пристально и недобро разглядывать меня с головы до ног. Спутанный по всем четырем ногам, я мог лишь беспомощно раскачиваться в его захвате, вновь трусливо поджимая под себя задние ноги и хвост и мысленно молясь, что бы вздернутое платье не навело этого бегемота на какие-нибудь нехорошие идеи. Еще одного контакта с окружающей действительностью моя промежность вряд ли бы перенесла. Однако, волновался я зря – удовлетворившись осмотром заплаканной жертвы, пони бросил меня рядом с большой кучей промерзших, обледенелых сучьев, заставив вновь застонать уже от удара об утоптанный снег, после чего подошел к валявшемуся подельнику. Смаргивая набегающие на глаза слезы, я мог лишь беспомощно валяться, словно выброшенная злым ребенком сломанная кукла, и покорно ждать своей участи.