Внезапное узнавание заставило меня подскочить в воздух. В зеркале, установленном рядом с кроватью, отражался я, я сам. Вернее было бы сказать, новый я. Из глубины зеркала, черными испуганными глазами, на меня смотрела небольшая пятнистая кобылка. Шоколадного цвета шкурка пестрела большими, неровными пятнами бежевого цвета. Бежевыми были грудь, живот и попа, оба крыла и левая нога, чуть ниже колена. Бежевыми были даже лоб и мордочка, создавая впечатление какого-то рваного трико, натянутого на все тело. Грива и хвост были заплетены в перемежающиеся черные и белые косички, а на правой задней ноге по-прежнему позванивали два золотистых браслета. И как я только не посеял их во время всех перипетий? Изогнув шею, я поднес ногу к самому носу, но так и не смог понять, как эта поняша смогла их нацепить. Ни на одном из них не было видно и следа какого-либо замка, и даже при всем моем желании, я не смог бы избавиться от них без посторонней помощи. Спустившись с кровати, я осмотрел себя со всех сторон и тихо застонал. Крылья, и раньше вызывавшие удивление у других пони своими размерами, явно решили меня доконать. Я не знаю, когда и как это произошло, но… Крылья были огромными. Наружный сгиб крыла доходил мне практически до груди, в то время как маховые перья полностью могли спрятать мой хвост. Полностью развернуть и помахать ими мне удалось лишь выйдя на середину комнаты, чтобы не задеть ничего нужного и полезного в хозяйстве незнакомого для меня места. Однотипные кровати и занавески, а главное – запах, говорили мне об одном – я явно находился в больнице. В комнате я был один, пустующие койки выстроились в шеренгу вдоль стены, поэтому мне не составило большого труда отыскать место для собственного осмотра. Неконтролируемые изменения в организме пугали меня больше всякой нечисти и ч0рных вихрей, поэтому я раз за разом раскрывал и складывал крылья, пока не убедился в их полной «работоспособности».
– «Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете для такого рода разминки?» – раздался сзади меня озабоченный голос. Пискнув от неожиданности, я пулей влетел под одеяло, словно пойманная голышом перед зеркалом школьница. К сожалению, не все тело поместилось под него целиком, оставляя мою драгоценную филейную часть на всеобщее обозрение. «Хрен с ней, главное – голова спрятана...». Через какое-то мгновение, я жутко пожалел о подобном пренебрежительном отношении к собственным тылам – в мою попу, как всегда в таких случаях, внезапно, впилось что-то острое.
– «ААааааааааййййй!!!!» – огласил палату мой… писк. Да, именно писк – сведенные от ужаса голосовые связки отказывались выдавать что-либо кроме пищания умирающей мыши. Это было… обидно! Даже оскорбительно, учитывая тот