Запели петухи.
Хань Лао-лю решил, что Братишка Ян теперь в его руках. Помещик подсел к нему и доверительно проговорил:
— Ты помоги мне кое в чем, а тебе нужда придет, — я выручу. Они каждый вечер собираются зачем-то и какие-то разговоры ведут. Так вот: что будут говорить, ты обо всем мне и докладывай. Ай-чжэн еще справит тебе новую одежонку. Нравится черная материя? У меня есть отрез. Сам понимаешь! Ай-чжэн — девушка на выданье, не стану же я держать ее дома. Все равно придется за кого-нибудь отдать. Сейчас она на тебя злится. Подождем и потихоньку обломаем. Все будет в порядке. Я ручаюсь.
Братишка Ян вспомнил пухлые руки с ямочками, и у него снова разгорелись глаза.
— Ладно, — милостиво заключил помещик. — Теперь ступай. Уже рассвет. А что узнаешь, сейчас же сообщи Ханю Длинная Шея.
Сколько сладких и острых приправ истратил Хань Лао-лю, сколько приманок и угроз пустил в ход, чтобы заполучить этого старьевщика! Наконец он обратил Братишку Яна в своего гончего пса. Теперь-то помещик будет все знать, что делается в крестьянском союзе и в бригаде. Но тут его вдруг постигла неудача.
Ночное происшествие в помещичьем доме стало известно и бригаде, и крестьянскому союзу.
Братишку Яна исключили из крестьянского союза. Одновременно выяснилось, что у Чжан Цзин-сяна никакой винтовки нет и что все это клевета. Чжан был восстановлен, И ему поручили проводить собеседования с крестьянами.
Бригада одобрила эти решения, но предложила вместе с тем вынести Чжан Цзин-сяну товарищеское порицание за то, что, зная о поступке Яна, он скрыл его от крестьянского союза.
Братишка Ян, несмотря на слезы, мольбы и лицемерные обещания, ни у кого не нашел сочувствия. Все сурово осудили его, все с презрением от него отвернулись. Чжао Юй-линь заявил, что новый помещичий приспешник очень легко отделался, Ли Всегда Богатый назвал его слизняком, а Бай Юй-шань заметил, что Братишка Ян, промышляя перепродажей старья, позарился на «рваную туфлю». Все поняли, что это намек на помещичью дочь, и дружно расхохотались.
Сунь, встречая Братишку Яна на улице, лукаво щурил глаза и с улыбочкой осведомлялся:
— Куда изволите путь держать, председатель Ян?
А когда тот отворачивался и проходил, старик, указывая на него пальцем, вполголоса приговаривал:
— Вот посмотрите, это председатель помещичьих прислужников!
Лю Дэ-шань, расточавший прежде любезности по адресу Яна, теперь с жаром принялся поносить его:
— Да стоит ли о нем говорить. Этот человек опустился до того, что стал лакать помои после японского жандарма. Окажись я на его месте, ни за что бы не пошел на такое грязное дело!