— Нет, — заявил наконец возчик, возвращая подушки, — ни цветочков, ни луны не требуется.
— Чего ж тебе надо?
— Надо такое, что на четырех ногах стоит.
— Нет ничего проще. Здесь четвероногих вещей сколько хочешь, — ухмыльнулся Го Цюань-хай. — Вот возьми столик, будешь на кан ставить. Посчитай! Как раз четыре ноги, ни одной меньше.
— Зачем мне твой столик?.. — поморщился старик. — Ты дай мне такое, что сено и солому ест и телегу таскать может. Я полжизни возчиком работаю, а своей лошади никогда не имел.
— Это надо обсудить… — Го Цюань-хай задумался. — Обсудим и скажем тебе.
К вечеру раздача одежды была закончена. Дошла наконец очередь и до лошадей, которых оказалось тридцать шесть. Их роздали безлошадным, на каждые четыре семьи пришлось по лошади, то есть по одной лошадиной ноге на семью.
Остались только гуси и свиньи. Гусей никто не хотел брать: уж очень прожорливые. Не знали, что делать и со свиньями: дворов в деревне было четыреста, а свиней всего двадцать.
Некоторые предлагали зарезать их и устроить пирушку, чтобы отпраздновать освобождение бедняков, однако Чжао Юй-линь возразил:
— Не годится транжирить общественное добро. Это не по-бедняцки. Свиней оставим при крестьянском союзе, потом продадим и купим на эти деньги лошадей. Тогда каждый бедняк будет иметь целую лошадь, а не одну лошадиную ногу. Как вы на это смотрите?
Предложение показалось разумным, и большинство с ним согласилось.
Крестьянский союз разместился теперь в главном помещичьем доме. Так как Го Цюань-хаю жить было негде, ему отдали восточную комнату, а старикам Тянь предложили поселиться во флигеле на восточной стороне двора.
Го Цюань-хай перебрался в тот же вечер, а старики Тянь — на следующий день.
Крестьяне были так рады полученным вещам, что не могли ни есть, ни спать.
— Вот это наша власть! — приговаривали старухи.
— Это и есть настоящая демократия! — поддакивали им старики.
— Надо всегда помнить, кто дал нам эту жизнь! «Когда пьешь воду, не забывай о том, кто вырыл для тебя колодец!» — напоминали всем пословицу руководители крестьянского союза.
— Коммунистическая партия и Восьмая армия — наши великие друзья, — говорили активисты.
Все ликовали, улыбаясь показывали друг другу свои обновки.
Чжан Цзин-сян не мог налюбоваться на доставшиеся ему резиновые сапоги и, смеясь, вспоминал, как однажды помещик пнул его этим сапогом. А вот теперь они — его собственность, и он волен носить их когда вздумается. Как только случалась дождливая погода, Чжан Цзин-сян надевал сапоги и отправлялся гулять. Он нарочно выискивал самые грязные места на дороге и с удовольствием шлепал по лужам.