— Кто там? — раздался встревоженный голос.
— Родственники приехали. Отворяй живей! — хрипловатым басом ответил старик Сунь и, наклонившись к Го Цюань-хаю, шепнул:
— Это жена Добряка Ду.
Когда засов щелкнул и ворота заскрипели, старик быстро отбежал прочь и встал позади всех. Ему больше, чем кому-либо другому, были знакомы клыки двух помещичьих собак. Одно воспоминание о них приводило возчика в трепет.
Ворота распахнулись, и два свирепых пса вырвались на улицу. Один сразу же кинулся на Го Цюань-хая, а другой, обежав толпу, подкрался к возчику и грозно зарычал. Старик побледнел и отскочил к саням.
— Ты не смей! Ты не смей! На место! — прерывающимся от испуга голосом закричал Сунь и погрозил собаке кнутом. Но она уже сама оставила его в покое и налетела на У Цзя-фу.
Старик с облегчением вздохнул, вытер рукавом вспотевший лоб и, все еще дрожа от страха, пробормотал:
— Посмел бы ты только подойти ко мне, я бы тебе показал… Я бы тебя одним пинком уложил…
Пес вцепился мальчику в ногу и разорвал ему штаны. Люди камнями и палками загнали собак во двор.
— Скорей убейте их! — кричал возчик. — Никому проходу не дают.
Люди приволокли визжащих собак в конюшню и повесили их на столбе. И только после этого возбуждение несколько улеглось, точно повешены были не собаки, а сам помещик Ду со своей толстой женой.
Го Цюань-хай вошел в помещичий дом и раскурил у топившейся печи свою трубочку. С видом хозяина он оглядел просторную кухню, усмехнулся чему-то и снова вышел.
Дасаоцза и Лю Гуй-лань уже согнали всех женщин семьи помещика на кан в восточной половине дома. Женщины сидели, поджав под себя ноги, и испуганно следили за людьми, которые распоряжались в их доме, как в своем. Когда кто-нибудь на них поглядывал, они опускали головы и украдкой улыбались.
Комната быстро наполнилась любопытными.
— Расступитесь! Идет наш бог богатства! — крикнул из соседней комнаты У Цзя-фу.
Все оглянулись и увидели Добряка Ду. На нем был зимний старый халат, из дыр которого клочьями лезла грязная вата. На голове была надета рваная шапка. Помещик выглядел непомерно толстым. У Цзя-фу сразу сообразил, в чем тут дело, и со смехом рванул веревку, которой помещик был подпоясан. Халат распахнулся, и под ним оказалась новая шуба на лисьем меху, крытая черным узорчатым шелком. Помещик виновато опустил голову, и шляпа скатилась ему на нос. У Цзя-фу подпрыгнул и сорвал ее.
— Говори, куда спрятал свои богатства? — зашумели люди.
Ду поднял голову и, поведя заплывшими глазками, постарался изобразить на лице одну из своих самых добродушных улыбок, которые многих подкупали.