* * *
Утро четвертого дня (на третий день отряд, конечно, ни на какие экскурсии не отправился, а продолжил заниматься тем же, чем занимался в первый и второй) застало рядового Стихаря в кустах.
С отвращением разлепив глаза, он перевернулся на живот и сделал попытку выползти на более менее свободное пространство. Попытка удалась, и Валерка, дрожа всем телом поднялся на ноги.
Допился, разведка, подумал он, ощущая с каким отвратительным скрипом, ворочаются в чугунной голове мысли, до дома не дошел — в кустах свалился. Все. Амба. Пора завязывать. Так, где это я… Ага, дорога впереди, а вон и Дом сквозь ветви просвечивает. Надо же, совсем чуть-чуть не дошёл. Но чуть-чуть у нас не считается. У нас считается только все и до конца. Ладно, пойдем тихонечко. Шажок, другой… вот и молодец. Ох, что же вчера было-то? Не помню ни хрена. Ладно, шут с ним, перемелется. А перемелется, и мука будет. Из муки пирогов напечем, за стол сядем, гулять бу… Не-не-не! Отставить гулять. А что тогда? Как что? Старый, веками проверенный способ. Баня и баба. Интересно, можно ли организовать в Доме баню? И куда я вчера дел свою бабу? Ладно, отыщется, не иголка. А вот и Дом. Интересно, где наши? Так, принимаем вид по возможности бодрый и независимый, потому как, если я вчера чего не того учудил, то все одно найдется, кому мне об этом подробно рассказать…
В своих душевных и физических страданиях Валерка оказался не одинок. Отряд являл собой жалкое зрелище, о чем ему, отряду, и было прямо заявлено единственным, чувствующим себя адекватно человеком, Аней Громовой.
— Мужчины… — подбоченившись, снисходительно-презрительно усмехалась она краем рта (все, видимо подчиняясь неведомому инстинкту, собрались в обеденной зале). — Солдаты. Защитники. Спасители человечеств и рас. Космопроходцы. Рыцари, я бы сказала, без страха и, уж тем более, упрёка. Вы в зеркало на себя глядели, рыцари?
«Рыцари» отводили глаза и бормотали под нос нечто маловразумительное.
— К-хм… — кашлянул в кулак Малышев. — Сейчас бы баньку истопить…
— Ты, Миша, прямо мысли читаешь, — немедленно поддержал таёжника Валерка. — Где наш Арнольд, интересно, и Ганс Иванович заодно? Спросить надо, есть ли тут баня, а то ведь помрем во цвете лет.
— Баня? — переспросил Майер. — Это что?
— Ну ты даешь, Руди, — сказал Шнайдер. — Столько в России провоевал и не знаешь. Баня — это исконно русская забава. Очень рискованная. Нам, немцам, не выдержать. Судя по тому, что я о ней слышал…
— Ты, Курт, — перебил его хмурый Вешняк, — одну исконно русскую забаву уже выдержал. Значит, выдержишь и баню. Сам потом спасибо скажешь.