Я подтолкнула рыженькую, неуверенно мявшуюся на пороге.
— Ну, проходи же.
Ее глаза по-прежнему казались напуганными, что, впрочем, неудивительно. Девочка только что пережила Охоту… Неизвестно, почему Технобоги бросили ее — обычно эти твари прекрасно различают живых и мертвых.
Голубоглазую незнакомку я довела до своего жилья, которое делила с сестрой. По дороге нам никто не встретился. Люди в такой час еще заняты своими делами, а я была рада, что на время избежала сложных объяснений.
Подведя девушку к двери душевой, я пояснила ей:
— Помойся, а потом я смогу заняться твоими ранами.
Она вновь кивнула, а лицо заметно просветлело. Кажется, жертва жестокой забавы начинала понимать, что я не причиню ей вреда.
* * * *
Она прошла внутрь ванной комнаты и заперла за собой дверь. Все казалось странным и непривычным — все ощущения, давно забытые ею. И голос… она не была нема, но нужных слов почему-то не находилось. Девушка слишком привыкла к другому типу общения. Вернуться теперь к обычному, человеческому, ей оказалось нелегко.
И еще боль… Это чувство тоже стало чем-то новым. Когда ей рассказывали о том, что придется сделать, то не предупредили о таком. Собственно, она не получила практически никаких объяснений. По крайней мере, от первого… Тот, кто перехватил ее на середине пути, дал немного больше информации — правда, многое все так же осталось непонятным… Этот незнакомый мир, жуткий, но по-своему прекрасный. Что-то в упадочнических пейзажах, руинах былого величия, пришлось ей по душе.
Девушка подошла к мутному зеркалу, висящему на стене. Расстегнула платье и попыталась разглядеть в отражении собственную спину. Вдоль позвоночника розоватой змеей вился след от плети. А на лопатках багровели два шрама… шрама, которые отрезвили ее и напомнили о том, кем была. И кем должна стать.
Боль… Теперь она стала чем-то реальным, не просто пустое слово, бессмысленное понятие, не имеющее под собой реальной основы. Это то, что забывается там — это то, без чего невозможна жизнь здесь. Воспоминания становились все более смутными, ее прошлое, даже ее миссия затягивались пеленой. Оставалось только ледяное пламя, выжигающее сердце и спину. Раны на лопатках открылись, из них начала течь горячая алая кровь…
Говорят, Бог посылает человеку столько, сколько он может вынести.
Вот только она не была человеком, и теперь, вовсе не Господь заботился о ней. Да и не смог бы смертный пережить эту пытку — не столько физическую, сколько душевную. От чего ей пришлось отказаться… то, что ей предстоит вернуть… цена этого… Слишком ужасная, чтобы ее можно было оправдать высшей целью.