Не выпуская ее из своих объятий, герцог оглянулся вокруг. Он хотел поговорить с цыганами, однако, к его удивлению, кроме трех щипавших траву лошадей, стоявших возле трех фургонов, никого не было видно.
У тлеющего костра валялась какая-то утварь, с помощью которой цыгане готовили себе еду. Однако люди словно испарились.
Герцог взглянул на Рамона, будто спрашивая, в чем дело. Держа обоих скакунов за узду, тот подошел ближе и пояснил:
— Они знают, что поступили скверно, ваша милость, поэтому поспешили скрыться. Они не вернутся до тех пор, пока мы не уедем.
— И чем скорее мы это сделаем, тем лучше! — сказал герцог и взглянул на Катрину, по-прежнему прижимавшуюся к его груди. — Мисс Дарлей поедет со мной в одном седле. Найди для нее одеяло, чтобы ей было помягче сидеть, и шаль, чтобы она не замерзла.
С этими словами он достал из кармана жилета соверен[12] и бросил ему. Тот ловко поймал монету.
Рамон забрался в фургон, в котором недавно ехала Катрина. Сняв одеяло с одной из кроватей, он набросил его на седло коня герцога, а затем отправился в следующий фургон.
Двери фургонов были распахнуты настежь, что давало возможность рассмотреть внутреннюю обстановку каждого фургона, где в беспорядке были свалены различные вещи. К их числу относились и плетеные корзины, и вешалки для одежды, которые цыганки сами изготовляли, а потом распродавали, останавливаясь в очередной деревне.
Рамон прихватил с собой белую вязаную шаль, не новую, но, очевидно, недавно выстиранную, и принес герцогу, который, в свою очередь, набросил ее на плечи Катрины.
— Я… не… думала… что вы… когда-нибудь найдете меня, — запинаясь, прошептала она, взглянув на него.
— Я нашел бы вас, даже если бы вы убежали на Луну! — заверил ее герцог. — И теперь, после всего случившегося, я намерен отвезти вас в безопасное место, где вы будете уверены, что подобные вещи никогда не повторятся вновь.
Катрина вопросительно посмотрела на него, и герцог, улыбнувшись, добавил:
— Доверьтесь мне.
— Это… как раз то, что мне и… хочется сделать, — чуть задыхаясь от волнения, промолвила Катрина.
Ее ресницы были еще влажными от слез, но глаза светились.
Его охватило жгучее желание поцеловать ее, но он понимал, что совершил бы ошибку, поддавшись своим чувствам. Вместо этого он подхватил ее на руки и усадил на Победителя. Затем сам ловко вспрыгнув на коня, левой рукой обнял Катрину, а правой взял поводья.
Как только они тронулись с места вместе с Рамоном, ехавшим за ними следом на некотором расстоянии, она тихо спросила:
— Неужели это… правда, что вы… рядом… и я не… сплю?