Роджер Маркхэм научился обращаться с лошадьми не на чужих конюшнях: владея загородным поместьем, держал охотничьих собак для знати, приезжавшей туда на охоту. Но все пошло прахом с появлением лорда Стургроува, фанатичного ненавистника католиков. Роджер мог бы сохранить поместье, если бы отказался от своей веры, но он выбрал тернистый путь изгнанника.
— Ты поступил благородно, это был смелый поступок, сэр.
— Не такой уж смелый, — возразил Роджер. — Разве много нужно смелости, чтобы ухаживать за скотом другого хозяина? Твоя мать так и не смогла пересилить себя и делать то, что считала ниже своего достоинства, — так ведут себя настоящие леди.
Эштон смотрел на свои руки — смутные воспоминания о матери мелькнули у него в голове: она умерла во время родов, дав жизнь Кэрри, а Эштону в то время исполнилось всего пять лет. Он вспомнил ее сидящей у окна, казалось, неспособной понять своего неугомонного сына, с радостными воплями носящегося по саду.
— Отец, — спросил Эштон. — Почему ты больше не женился?
— Да, — свистящий смех вырвался у больного из груди. — После того, как поездишь на чистокровной лошади, трудно пересесть на обычную клячу. Но что ты скажешь о себе? — Роджер прищурил глаза. — Тебе пора жениться, сын.
Эштон отвел взгляд.
— Я не могу ничего предложить своей невесте. — Он беззаботно засмеялся, стараясь скрыть горечь.
— Принеси коробочку с моими четками, сынок.
Эштон подал ему четки, желая, чтобы отец нашел успокоение в нитке бус из оливкового дерева.
— В коробочке есть еще кое-что, — добавил Роджер. — Свадебное кольцо твоей матери. — Эштон извлек небольшое золотое колечко, ровное и блестящее, несмотря на долгие годы. Матери не пришлось очень долго носить его. — Ручаюсь, что любая девушка была бы рада иметь такое. Ты очень похож на мать. От меня ты унаследовал чутье к лошадям, а от Бога — уверенность в себе. И ты называешь это ничем?
— Но я ни разу не встречал, чтобы привлекательная внешность и уверенность в себе давали человеку еду и одежду.
— Да, конечно. — Улыбка исчезла с отцовского лица, глубокие складки залегли на лбу. — Что будет с вами, с американцами? Гражданская война — ужасная вещь.
— Это уже не просто возмущение, а вооруженный мятеж. Создана настоящая Континентальная армия, генерал Вашингтон осаждает Бостон.
В глазах Роджера мелькнул неподдельный интерес.
— Ты собираешься уехать отсюда, Эштон, не так ли?
— Буду здесь, пока нужен тебе.
— Нам обоим известно, что мне осталось немного жить.
— Папа…
— Ничего, сынок. Выслушай меня. Ты собираешься тоже сражаться, Эштон?