В прессе встречается информация, что уже после убийства Рохлина активно искал «пропавшие» тексты соглашений под № 1 и № 3 другой депутат – заместитель председателя Комитета Госдумы по безопасности Юрий Щекочихин. Якобы он, как и генерал в свое время, вычислил фигурантов, участвовавших и нажившихся на этой афере века. Но журналист был отравлен, и тайна расследования так и осталась тайной.
А началось все со Льва Максимова, который первый разглядел в соглашении преступную суть и попытался раздуть шумиху. Наивный. Являясь и.о директора Новосибирского института физических проблем металлургии и специального машиностроения, он думал, что кремлевские дельцы испугаются огласки и признают соглашение недействительным. В ответ, как он сам сообщает, все научные разработки, которыми занимался НИИ, были конфискованы «неизвестными лицами», а люди с секретного объекта, коим институт и являлся, были изгнаны. Не уволены, а просто больше никого через КПП на работу не пустили. С тех пор на Максимова начались гонения. С ним «беседовали», предлагали лаборатории за границей, угрожали, не давали заниматься изобретательской и исследовательской деятельностью. Спецслужбы на жалобы ученого не реагировали, предпочитая просто отмалчиваться.
Вот тогда Максимов и приехал в Москву к председателю Комитета Госдумы по обороне Льву Рохлину, который к словам физика-ядерщика отнесся самым серьезным образом. Более того, начал проверять, как реализуется соглашение, кто участвует в продажах, какие потери несет государство, куда перечисляются деньги. Эти вопросы в ноябре 1996 года он письменно задал Ельцину, но ответа не получил.
Генерал, занимаясь расследованием, быстро нашел в Госдуме понимание, и к исследованию «урановой» сделки подключились другие депутаты из разных фракций. В том числе и доктор технических наук, физик-ядерщик, проработавший в Арзамасе-16 почти тридцать лет, Иван Никитчук. Они проверяли информацию, полученную от Максимова, и сошлись во мнении, что она правдива. А значит, совершено преступление против России. По материалам проверок уже в 1997 году в Госдуме состоялись закрытые, а потом и открытые слушания. Участники совещаний выработали соответствующие рекомендации, а в адрес президента Ельцина, Генерального прокурора, в Совет безопасности были направлены запросы с требованием дать парламенту соответствующие разъяснения.
Некоторые коллеги посмеивались над генералом, дескать, обратился к Ельцину и ждет, что тот признает ошибку Кремля, сам подключит к работе Генпрокуратуру, Счетную палату, даст поручения правительству. Нет, конечно, Рохлин, как мы уже убедились, простачком никогда не был и в небесах не витал. Направляя запросы в высокие инстанции, он, прежде всего, давал понять, что преступление государственных чиновников зафиксировано депутатской общественностью и замять это дело никому не удастся. Параллельно сам продолжал «копать» тему, и, будьте уверены, информацию он черпал не только из слов Максимова. На его стороне были люди из армейских и иных спецслужб, которые видели в Рохлине последнюю надежду на восстановление законности в стране. Ему помогали десятки «закрытых источников», зачастую находившихся в окружении и Ельцина, и Черномырдина, и многих чиновников, занимающихся ядерными проблемами. За сутки до убийства Рохлин в интервью «Экспресс-газете» заявил следующее: «У меня достаточно документов, чтобы говорить, что некоторые чиновники из администрации президента работают на иностранную разведку. Я нахожусь очень близко к тому, чтобы обнародовать эти документы, но пока не знаю, сколько времени это займет».