Дуся расхохоталась.
— На то спор. Ведь Степунов не верит? А за науку надо платить. Ну, ударили по рукам?
Но хоть и хотелось Степунову получить ни за что ни про что десять пудов ржи, так было и решил — не пшеном брать, а рожью, но от спора он воздержался. Черт ее знает, а вдруг получит? Знал, конечно, Василий Степунов про постановление правительства. Но по-серьезному как-то над ним не задумывался.
Да и других, слушавших этот разговор, слова Самсоновой навели на размышление.
«Вот оно к чему клонится…»
5
Начала, наконец, пахоту и первая бригада. Точно «с полдён», как и обещала Марья Николаевна Коренкова.
Только не семь, как было намечено, а девять плугов сразу вышли у нее на борозду. Два добавочных плуга Балахонов ей, можно сказать, из ничего собрал.
Тягло Коренкова освободила из-под борон. А в бороны запрягла коров. Первую дала сама, свою личную, хоть и было у Марьи Николаевны четверо детей, а уж какое молоко у коровы, если на ней пашут! «Ничего. Не отощают ребята за каких-нибудь пять дён».
И еще нашлись в бригаде такие люди.
Труднее было с пахарями. Еще по осени два самых лучших плугаря перевелись к Брежневу. Правда, за один добавочный плуг становилась Настя Балахонова. А за другой?. Хоть сама становись. И это бы, конечно, не испугало Коренкову, — а то не приходилось в войну и пахать! Но нельзя: бригада — везде нужно последить, а раз пошел за плугом, кроме борозды, ничего не увидишь.
Выручило неожиданное.
Пришли на стан двое Шаталовых — Иван Данилович и сын его Николай.
— Ну, бригадир, куда становиться прикажешь?
Коренкова даже обомлела от изумления. Хоть и числились они оба в ее бригаде, но… Шаталов ведь! Да еще в такой обиде человек. Утром повстречались — и картуза не снял, так мотнул головой, как нищенке.
А тут сам пришел и сына привел. Вот как можно ошибиться в человеке!
— Не знаю уж, Иван Данилович, куда вы пожелаете.
— Умная ты женщина, а говоришь пустые слова, — наставительно пробасил Шаталов. — «Куда пожелаете»!.. Да, может, я министром пожелаю… За плуг, что ли, становиться прикажешь?
— Вот бы удружил!
— А ну, Николай, — обратился Иван Данилович к сыну, — покажем людям, какие такие Шаталовы!
На борозду вышел первым. Хоть и отвык Иван Данилович от такой работы, но не прошел и круга, как приноровился. Недаром ведь смолоду лет десять батрачил — тогда пахать приходилось от зари и до зари.
1
Ивана Григорьевича Торопчина в тот день, когда Бубенцов «гулял по колхозу», на селе не было. Он с раннего утра поехал в район получать продовольственную ссуду. Сам поехал, чтобы на месте ликвидировать задержку, если такая возникнет. Торопчин отлично понимал, что, если раздать колхозникам в такие трудные и напряженные дни хоть по нескольку килограммов муки на едока, — это окрылит народ. Ведь не секрет, что многие настоящего хлеба не едали чуть ли не с самого рождества. И сколько ты такому человеку ни говори правильных хороших слов, сколько ни убеждай его напрячь весь остаток сил для того, чтобы ушла и никогда не вернулась в колхоз нужда, — голова у него понимает, а живот возражает. Ты ему одно, а он тебе другое. «Ну ладно, говорит, была война, была нужда. А ведь теперь мирное время».