Жоржетта, поглощенная мыслями, застыла с полуоткрытым ртом, подобно ребенку, который смотрит на незнакомую игрушку, не осмеливаясь приблизиться и широко открыв глаза, чтобы получше ее рассмотреть. Она машинально перебирала пальцами бахрому покрывала, правой рукой прикрывая книжечку. Последняя начинала подавать признаки жизни. Она волновалась, ей, по-видимому, хорошо было известно, кто такая белокурая дама. Не знаю, выдаст ли девушке тайну эта ветреница. Жоржетта поправила соскользнувшие с плеч кружева, перестала теребить бахрому и наконец произнесла вполголоса:
— Странно, эта красивая дама и не жена и не сестра господина Луи.
И она снова стала перелистывать книжечку. Вскоре одно имя остановило ее.
— Этот Робер нехороший человек, — сказала она. — Я никогда не думала, что под жилетом такого изящного покроя может скрываться такая черная душа. Добрую четверть часа он сравнивал меня с тысячью красивых вещей — со звездами, цветами, — уж даже не знаю с чем. Я была польщена, от удовольствия не знала, что и отвечать. Он говорил красиво и долго, без умолку. Потом проводил меня на мое место и отошел от меня чуть не плача. После я подошла к окну. Занавеси скрывали меня от глаз. Я, кажется, немножко замечталась о своем словоохотливом партнере, как вдруг услышала голоса и смех. Это он рассказывал своему другу о маленькой дурочке, монастырской пансионерке, вспыхивающей и опускающей глаза от каждого слова, которую портят ее старанья казаться чересчур скромной. Они, без сомнения, говорили о Терезе, моей хорошей подруге. У Терезы маленькие глаза и большой рот. Она превосходная девушка. А может быть, они говорили обо мне. Значит, молодые люди лгут. Что ж! Пусть я буду безобразной! Безобразной? Но Тереза еще хуже. Разумеется, они говорили о Терезе.
Жоржетта улыбнулась, и ею овладело искушение посоветоваться по этому поводу со своим зеркалом. — И потом, — добавила она, — они начали смеяться над всеми дамами на балу. Я все время слушала их и наконец перестала понимать. По-моему, они говорили какие-то бранные слова. И так как я не могла уйти, то решительно заткнула себе уши.
Книжечка веселилась от души. Она начала выбрасывать целые вороха имен, чтобы доказать Жоржетте, что это Тереза — та самая дурочка, которую портят старанья казаться чересчур скромной.
— У Поля голубые глаза, — говорила книжечка. — Разумеется, Поль не лжет, и я слышала, как он говорил тебе очень нежные слова.
— Да, да, — согласилась Жоржетта, — у господина Поля голубые глаза, и он не лжет. И у него белокурые усы, которые мне нравятся гораздо больше, чем усы Шарля.