Антон сразу отметил, что посуда тщательно вымыта. Ему это показалось странным. Он, например, не большой охотник до мытья посуды. Потом, правда, припомнил Васины слова насчет аккуратности мужа и немного успокоился.
Однако на месте не сиделось. Заглянул в холодильник.
– Эй, ничего там не трогай! – крикнул ему из комнаты Еремин. – Ты мне все пальчики сотрешь!
– Я с тряпочкой, – обиженно промямлил в ответ Полежаев.
– Вот как раз тряпочкой и сотрешь!
В холодильнике нечем было поживиться. В том смысле, что голодному человеку вполне хватило бы насытиться его содержимым, но не голодному сыщику, каковым себя уже считал писатель.
– Ну, что там? – заинтересовался Константин.
– Сосиски! – с досадой констатировал тот. – Кстати, могут испортиться!
Потом очередь дошла до мусорного ведра. Он видел в каком-то фильме, как милиционеры преспокойно потрошат мусорные ведра и даже не морщатся.
«Правда, они обычно орудуют пинцетом! Ничего, я не из брезгливых! Вот только бы газетку найти, чтобы не свинячить».
Антон присел на корточки и посмотрел за холодильником, между плитой и шкафом – не завалялась ли газетка?
Газетка завалялась за батареей. Ее, видно, ненароком смахнули со стола, а потом забыли достать.
Развернув на полу газету, Полежаев вдруг воскликнул:
– Оба-на!
– Что у тебя? – откликнулся Еремин.
– Газета!
– Ну и удивил! У меня тут их столько!
– Это французская газета!
– И что с того? – разочарованно вздохнул следователь.
– Махнемся не глядя, Костяк? Я хочу выпотрошить мусорное ведро, а эту газету жалко. Я бы почитал потом.
– Не лучше ли нашу газету почитать?
– Наши я не читаю!
На этот раз Константин удостоил его вниманием и собственной персоной появился на кухне.
– Насчет ведра – молодец! Ведра мы с Елизарычем любим. Держи газету! Сейчас возьму пинцет – вместе пороемся.
Ведро оказалось полупустым. Из него торчала бутылка.
– Рейнский портвейн! – опознал бутылку писатель. – Пил. Неплохое вино.
– Отнесу старику. Пусть посмотрит.
Пока Еремин отсутствовал, Антон покопался в картофельной и луковой шелухе, и в глаза ему бросился голубой клочок бумаги, знакомый каждому, начиная со школьника.
– Что это? – Константин застыл на пороге кухни, пытаясь разглядеть добычу, схваченную пинцетом.
– Два билета в кинотеатр «Иллюзион», – торжественно произнес Полежаев. – На двадцать пятое августа, на семь часов вечера.
– Значит, накануне исчезновения он ходил в кино? Ничего странного. Пригласил жену в кинотеатр. Надо же было им в конце концов помириться.
– Костя, это была не она. Василина в тот день допоздна работала.
«Ай да Леня-журналист! Пугает несчастную жену – не звони, не приходи ко мне! Та думает, что он, бедняга, барахтается в щупальцах мафии! А Леня развлекается с другой бабой! Уж кому-кому, а мне хорошо знакомы эти мужские хитрости!»