– Наверно, это неприятно, – пожал он плечами. – Во всяком случае каждый зарабатывает как может. Мораль – вещь специфическая. Один растягивает ее до бесконечности, прикрываясь ею, как зонтиком от дождя. Она даже не греет. Другие, наоборот, завязывают в узелок и забывают на перроне перед отходом поезда. Ваша дочь относилась к последним. – Он сделал паузу: уж очень не к месту разразился своей метафорической проповедью. – И что дальше? Вы из-за этой порнухи запили?
– Нет. Я запила после того, как меня сократили. Я ведь пятнадцать лет проработала на одном месте. И не осталось никаких перспектив. С Консой почти не виделась. Я не знаю, как она жила эти годы. Я ее потеряла еще в тот школьный год, когда отец не прислал ей ни денег, ни визы. Как она тогда на меня кричала! Что с ней творилось, страшно вспомнить!
– Она так с отцом больше и не виделась?
– Не знаю. Я с Пьером не поддерживала связи. А Конса ездила в Париж еще пару раз – это точно. Но виделась ли она там с отцом? Трудно сказать. Мы уже жили врозь. Во всех смыслах.
– Во сне вы упоминали каких-то хахалей, у Констанции было много поклонников?
– Надо полагать. Девка-то красивая!
Вот тут, на этой самой «красивой девке», она впервые всплакнула. Тихо, обреченно, только шмыгнув несколько раз носом.
– Я часто вижу, как мы сидим с ней на Патриарших. Это наше место встреч с Пьером. Мы часто ходили туда с маленькой Консой. Ей всего лет пять-шесть. Я заплетаю косички. У Констанции чудесные густые черные волосы. У него такие же были. Она лопочет какую-то песенку, которую разучила в детском саду. Я ей рассказываю про далекий-далекий Париж, в котором сама никогда не была. Она слушает внимательно. А глаза-то на пол-лица! Такие мечтательные! Потом она опять лопочет свою песенку. Вдруг прерывается. И неожиданно спрашивает: «А папа с Эйфелевой башни видит нас?..»
Антон тоже разжалобился. Навернулись слезы. Непонятно, кого жалеть. Мать или дочь? А может, ту маленькую девочку, с которой он когда-то, в другом городе, сидел у другого пруда и отвечал на ее умные вопросы…
Разжалобившись, Антон расщедрился и заказал еще по чашке горячего грога.
Они сидели молча. И каждый пил из своей чашечки. Среди чужих техасских сапог.
* * *
После ухода Ольги Еремин занялся исследованием информации, полученной из РУОПа. В ней говорилось о том, что Старцев Вадим Игоревич, 1972 года рождения, известен в мафиозных кругах с 1993 года под кличкой Элвис как один из авторитетов молодежной группировки.
– Идиот! – ругал себя Константин. – Ведь мог догадаться, что это Элвис! Тут много ума не надо! Он сам косит под Пресли!