Как узнать, тот ли это Галактионов или нет? Имя и отчество председателя совета директоров мне ни о чем не говорили. Ведь в то время, когда мы знались, приятель Игоря свободно обходился без всякого отчества, попросту отзываясь на имя Витек.
Отвратительный тип, между нами говоря… Меня он не отличал от бетонной стенки, даже имени не удосужился запомнить. «Эта… как ее, — однажды сказал Ромшину, — такая страшненька… Как думаешь, она даст мне скатать курсовую по мировой экономике?» — «Она не только «мировую» тебе даст, — глумливо усмехнулся тот, — но и просто даст… И будет счастлива!» Они довольно расхохотались, даже не подозревая, что мне прекрасно слышен их разговор. Конечно, Игорьку я простила его свинство, он часто выглядит таким болваном, особенно когда перед кем–то старательно заискивает, но Витьку подобного глумления я извинить не могла.
И поэтому, когда он обратился ко мне с вопросом о курсовой, тревожно захлопала глазами, как курица подрезанным крылом.
— Конечно, Витя, — пролепетала, умело зарумянившись. Пар девичьего смущения зримо клубился над моей головой. — Но только…
А тот нависал сверху, как коршун над распластанной жертвой.
— Надеюсь, вечером ты свободна? — осведомился, искренне полагая, что одним только вопросом он делает меня счастливой. — Посидим в кафе, там и отдашь мне курсовую… Я вроде как тебя приглашаю. Лады?
Я так бурно закивала, что его сомнения в искренности моего очевидного счастья быстро развеялись.
После разговора я зашла на кафедру, где находился список студентов, прикрепленных к преподавателям. Нашла в списке Галактионова. Напротив него значился Бучанов, профессор, большой умница, автор фундаментального учебника по соответствующей дисциплине…
На курсовую для своего внезапного поклонника я потратила примерно четыре часа. Уложилась аккурат до вечернего свидания. Прилежно отпечатала текст двумя пальцами, слово в слово. Чтобы Витек, не дай бог, не вздумал изучать его, отвлекшись от нашей долгожданной встречи, — распечатала, подготовила обложку, сшила листы.
Увы, свидание не принесло мне большой радости… Впрочем, как и тому, кто мне его навязал!
Витек нелюбопытно пролистал курсовую, недовольно заметил:
— Что–то больно тонкая!
— Зато какой текст! — пролепетала я, изображая волнение, преданность и трепетное девичье ожидание. — Каждое слово на вес золота, истина в последней инстанции! Уж это–то я гарантирую…
Отложив курсовую, Витек окинул скучающим взглядом студенческое кафе. На его лице крупными буквами было написано: он ищет способ отделаться от меня, в ослеплении повышенного самомнения даже не подозревая, что я тоже мечтаю об этом. Потом разглядел какую–то малознакомую компанию, под благовидным предлогом прилип к ней, после чего я сочла за благо незаметно удалиться, обойдясь без утомительных прощальных церемоний. Вероятно, он решил, что я, разобидевшись, ушла, но на это ему было наплевать. Как, впрочем, и мне.