— Что с ними? — спросил Бен. От увиденной картины его самого чуть не вывернуло. Если это что- то заразное, то обречены все. Хотя какая теперь разница от чего они тут все сдохнут, от нехватки воздуха, воды или неизвестной болезни. Курт молча завис рядом и только брезгливо морщился.
— Они облучились — подплыв ближе, ответил ученый, — и судя по стремительно развивающейся клинической картине получили немалую дозу.
— Кто-то еще, или только эти?
— Я осмотрел прилегающие камеры, но там пока все нормально. Так что только эти.
— Почему так избирательно, Джон?
— Не знаю еще. Вспышки на Солнце вчера были, возможно тут нарушена защита.
— И что с ними будем делать? — капитан равнодушно посмотрел на мечущихся в агонии китайцев.
— Их лучше перевести в медотсек, — ответил профессор. По медленным, заторможенным движениям, было видно, что гипоксия коснулась ученого также, как и всех остальных.
Бену было все равно, где загнутся заключенные — в камере или в медблоке. Молча кивнув, он выбрался в коридор. Зевак там стало больше, еле-еле, словно в анабиозе, они расползались в разные стороны, пропуская капитана и Курта. В камере за спиной послышалась возня. «Решают, кто будет сопровождать облученных», догадался Бен. Мысли текли вяло, все, чего сейчас хотелось это лечь и не о чем не думать.
Не думать о том, что смерть на транспорте стала обычным делом. От постоянного кислородного голодания, ослабленности, китайцы отправлялись на суд божий, или куда они там отправляются после смерти, стройными рядами. Но это мало кого беспокоило из команды. В глубине души каждый скорее радовался очередной смерти. Меньше народа, меньше потребления драгоценного газа и воды.
Не думать о том, что безысходность прочно засела в сознании, уничтожая даже крошечный проблеск надежды. Надежда это только иллюзия, самообман. Можно сколько угодно надеяться, что не сдохнешь здесь завтра, но это все равно не поможет выжить. Бен больше не помнил прежней жизни. Все образы, всплывающие в памяти, казались плодом голодавшего мозга, обрывками странных снов. «Запах сосен, пушистый снег за окном, потрескивающие дрова в камине и улыбающаяся, цветущая Ольга в вязаном свитере…»
— Мы на месте, — Курт вернул друга в реальность.
Капитан осмотрелся. Не сразу сообразил, что находится возле рубки. До того, как возможно появятся Стив с Владом, и можно будет со спокойной совестью уснуть, оставалось чуть больше часа. Немец забравшись в кресло, устало прикрыл глаза. Бен сделал кофе, уселся удобнее, и включил без звука старпомовский телеприемник. На дисплее появилась картинка — они проходили через луч одного из спутников. Видеоряд соответствовал настроению как нельзя лучше. Затопленный город где-то на побережье, по улицам несутся мутные потоки, ветер гнет торчащие из воды редкие деревья, вырывая их с корнем. Все перемешалось — обломки разрушенных зданий, автомобили, тела погибших. Камера приблизилась ближе, снимают скорее всего из окна какого-то здания, в углу экрана нарисован значок «прямой эфир». На уцелевших крышах люди судорожно цепляются за металлические ограждения, на лицах, данных крупным планом, застыл животный страх.