И уже не понять было, что за бесовство творится, и не различить, кто с нею: муж или проклятый демон… Черный бей или Черный человек…
Оба владели ею, обоих она одновременно любила и ненавидела.
Это было так сладко, что Эржебета смирилась. Она закрыла глаза, покоряясь, отдаваясь человекодемону, и закричала от острого ощущения, в котором боль смешалась с удовольствием.
Замок Чахтице, июнь 1575 года от Рождества Христова
— Тебе нравится, любимая? — спросил Ференц, широко поводя рукою.
Усталые кони нервно прядали ушами, ждали отдыха, кормежки. Супруги Надашди приехали сюда верхом, окруженные гайдуками. За их спинами на дороге теснились повозки с вещами и прислугой.
Эржебета смотрела на замок, мрачный, серый, стоявший на самой вершине голого холма. Он походил на родной Эчед — толстыми глухими стенами, приземистостью, надежностью.
Чахтице был окружен лесами, такими же глухими, мрачными, таинственными, как он сам. Здесь, в этом замке на границе Австрии и Венгрии, ей суждено провести жизнь и узнать смерть. А выбора никто не дал…
— Он прекрасен, Ференц, — искренне произнесла Эржебета.
— Я купил его для тебя. Императорское казначейство согласилось уступить его за восемьдесят шесть тысяч флоринов. Теперь это наш дом. — Ференц обнял молодую жену, тихо добавил: — Когда-нибудь он станет домом нашим детям…
Надашди махнул рукою. Гайдуки с гиканьем послали коней вперед, кавалькада потянулась к замку по каменистой дороге…
Весь медовый месяц Эржебета купалась в счастье. Ференц был с нею, и ночи их наполняла любовь. А теперь она еще и полновластная хозяйка самого прекрасного карпатского замка.
Только одно омрачало ее дни — внимание Оршоли. Надоедливая свекровь все что-то вынюхивала. Придирчиво разглядывала простыни после первой брачной ночи. Потом сразу же начала присматриваться к Эржебете, выискивая в ней признаки беременности. Молодую графиню не радовала такая назойливость — она чувствовала себя то ли дорогой кобылой, то ли породистой сукой, от которой ждут потомства.
Как назло, ей все не удавалось понести, и в ответ на вопросительный взгляд свекрови Эржебета лишь опускала глаза. А лицо Оршоли становилось все недовольнее. Мол, знала же: с девчонкой что-то не так! Здоровые женщины не бывают такими бледными.
Оршоля ничего не говорила, только плотнее поджимала губы. Когда же сын собрался переезжать в Чахтице, она выказала желание поселиться с молодыми. Ференц обрадовался — будет кому присмотреть за юной женой, позаботиться о ее здоровье, когда он вернется на войну. Эржебета, узнав об этом, едва не заскрипела зубами. Но смирилась — настолько любила мужа, что никогда ему не противоречила.