Снизу наблюдаются ноги. И это женские ножки?! Нет, врать не буду — это не кривые второго порядка. Это просто тощие конечности с непропорционально большими коленными чашечками. Возможно — воздействие стилистики Пикассо или, если пофантазировать, — из бредовых фантазий Дали.
А сверху, выше задранного подола, всё это увенчано мордочкой в платочке домиком, на которой явно видны гордость, самолюбование и некоторая даже щедрость. Типа: «вот тебе, болезный, медный грош. От щедрот. И Господу за меня помолись».
Фольклор здесь однозначен: «мужчины — не собаки, на кости не бросаются». Так это же мужчины! А ещё есть молодёжь и юношество…
Пока мои молотилка со свалкой старательно прокачивали сокровища Эрмитажа и Лувра, подбрасывая моим мозгам то одну, то другую вершину человеческой культуры для сравнения с наблюдаемым, оставшееся без руководства мозга тело средневекового подростка отработало вполне… святорусско. Хотя, причём здесь эпоха? Или страна?
У Зощенко одна дама объясняет причину выдающейся привязанности своего гипотетического, но, безусловно, белогвардейского любовника, следующим образом: «Вы не поверите, но крестик у меня не висел. Он лежал. Горизонтально». Когда это произносит Татьяна Доронина, да с её характерным придыханием… Какой дурак сказал, что в Советском Союзе не было секса? Ну, у кого-то, может, и не было…
Моя набедренная повязка приняла форму шёлкового платочка в руках фокусника перед демонстрацией восхищённой публике невесть откуда взявшегося кролика. Совсем не по Дорониной — не лежит и не горизонтально. Более всего это похоже на песню:
«Первым делом, первым делом — самолёты.
— Ну а девушки? — А девушки — потом».
Я имею в виду известный боевой авиационный приём — бомбометание с кабрированя. Принципиальное отличие от широко известного бомбометания с пикированя состоит в первой фазе. Первая фаза этого способа производиться летунами… Виноват, их самолётами. Производиться вот примерно под таким углом к горизонту. В артиллерии называется — «возвышение». Затем наступает следующая фаза, которая так в песне и называется — «потом». Что и исполняется вместе с «девушками».
Беспута удовлетворённо хмыкнула. Наблюдаемое ею явление, было явно хорошо знакомым и ожидаемым. Оно коренным образом усилило её уверенность в себе и перевело ситуацию на известные и накатанные рельсы. Это же не мои заумные вопросы типа «как тебя зовут». Тут ей всё было понятно и привычно. Речь её зазвучала связно, уверенно, где-то даже профессионально.
– Ну вот и хорошо, ну вот и славненько. Только я тут ложиться не буду — тут земля мокрая. Платье зазеленится. Я вот так к дереву встану, а ты, значит, сзади. Тебе как? Вот и хорошо. Только смотри у меня, без всяких… И руками хватать не вздумай, а то синяки останутся. Парни, они такие, никакого соображения. И таскать туда-сюда не вздумай. Тебе надо — ты и двигай. Ну, ты чего встал? Не видал будто. Слушай, а может, ты того, и вправду не видал? Ещё не пробовал? Слышь, боярыч, может ты ещё целинник? Ну, так это здорово! Я ж у тебя первой буду! Скажу девкам — обхохочутся. И — обзавидуются. У самого сынка владетеля нетронутость поломать. Ты это запомни. Первость-то свою. Ты не боись, я тя всему научу. Слышь, ты, подь ближе. Да не спи ты. Давай женилку свою. Вот сюда, прям в ладонь. Да не оторву я те драгоценность. Не боись, что я, не знаю вас, мужикашечков? Первый раз, что ли. Давай-давай, я счас сама запихну. А то ты и не сыщешь. Ещё и не туда пихаться начнёшь. Вырастят себе, понимаешь, а соображения никакого. А ты запоминай — не ленись. После сам совать будешь.