В сопровождении своего непрерывного поучения и наставления, Беспута устроилась у дерева, тщательно выбирая место, куда удобно упереться руками. Проверила, потопав босыми пятками, надёжность кочек под ногами. Затем заняла рабочую позу и убедилась в её устойчивости. Наконец, она ухватила у себя на спине рубаху и потянула её на голову. Ни на мгновение не прекращая процесс моего инструктирования и просвещения по данному животрепещущему кругу вопросов, она очень аккуратно подобрала висящий спереди до земли подол и запихнула его в отворот рубахи, чтобы по земле не волочился и не испачкался. В заключение она протянула руку под животом и, высунув между тощих ляжек свою крепкую ладошку, призывно помахала пальчиками. «Суньте свой жетон в жетоноприёмное устройство».
Ещё одна модификация известного анекдота:
«Доктор! Я импотент! У меня так быстро встаёт, что кровь от головы отливает! Теряю сознание и ничего не могу!».
Непрерывный поток сентенций в сочетании с быстрой сменой картинок в сильно импрессионистском стиле: «Ух ты! Ах ты! Ого-гох ты!» несколько меня… Ну, в обморок я не упал, но на грани ступора оказался. Совершенно завораживающе действовали на сознание напор и глубокая уверенность, чувство собственной компетентности, понятности, прозрачности, предсказуемости и, пожалуй, даже рутинности происходящего, звучащие в монологе юной селянки. Это — на уровне сознания. То, что происходило на уровне подсознания моего подросткового тела… бедный мальчик.
Беспута поправила сползший на лицо платочек и, вывернувшись через плечо, скомандовала:
– Ну, долго ты там? Столбом стоять после будешь. Давай быстрее, а то они все пироги поедят.
Я, несколько ошалевший от происходящего, автоматически, как сомнамбула, сделал шаг вперёд и, чуть сдвинув свой оттопыренный платочек, вложил драгоценный инструмент в высунутую ладошку. «Нежные прохладные девичьи пальчики», хотя, в данном случае, скорее мозолистые и потные, пощупали предлагаемую обновку, затем сжались вокруг моего достоинства, потянули дальше, вперёд, довольно резко. Не знаю как кто, а я не люблю, когда меня так таскают. Всунув руку ей под живот, я нащупал её запястье и сильно нажал большим пальцем. Девка ойкнула, отдёрнула руку и тут же ахнула. Едва её ладошка перестала изображать из себя смесь фиксатора, направляющих и ограничителя перемещений, как я… переместился. На всю глубину. Точнее, с моей точки зрения, на всю длину. Где и «зафиксировался».
Если у неё так много напора насчёт «поговорить», то у этого моего тела тоже есть немало напора, но насчёт «сделать». Хорошо, что я успел второй рукой придавить ей загривок — она не проскочила мимо ствола лежащего дерева. А то догонять бы пришлось. А так — ухватил за то, что она называет бёдрами, и вернул в исходное положение.