Автогоночный бизнес оставался уделом богатых энтузиастов, дельцов да мелкой аристократии и с финансовой точки зрения был организован примитивно. Каждый гонщик и команда по отдельности договаривались с владельцами автодрома о гонораре и размере призовых. Организаторы гонок стремились привлечь зрителей и поэтому платили «Феррари» и Фанхио больше, чем безвестным пилотам на заурядных машинах. Промоутеры справедливо полагали, что пилотам и владельцам команд попроще нужны не деньги, а атмосфера постоянного риска и натянутые как струна нервы. В этом сумасшедшем мире машины то и дело сталкивались и вспыхивали, а в спортивных журналах некрологи еженедельно соседствовали с леденящими кровь отчётами о боях четырёхколёсных гладиаторов. В 1958 году команда «Коннот» обанкротилась, и влюблённый в гонки Экклстоун ухватился за возможность оказаться среди избранных.
Когда было объявлено о продаже трёх болидов «Коннот» вместе с запчастями с аукциона, Экклстоун был в отъезде и велел кому-то из сотрудников шоу-рума в Бекслихите их купить.
— За какую цену? — спросил тот.
— Неважно, — ответил Экклстоун. — Просто пойди и купи.
Три древних болида стали его пропуском в элитный клуб. Ностальгия тут была ни при чём. Он рассчитывал извлечь прибыль из ожидаемой победы двух «коннотов» в Гран-при Новой Зеландии и убедил Стюарта Льюис-Френсиса и Роя Сальвадори отправиться на другой конец света. Машины после гонки велено было продать.
Впрочем, после провального выступления покупатели не спешили раскошеливаться. Сальвадори сообщил по телефону, что за оба «коннота» можно выручить разве что альбом для марок. Экклстоун наорал на гонщика и отменил сделку. Машины переправили в Европу как раз к началу Гран-при Монако.
Атмосфера опьянила прибывшего на место событий Экклстоуна. В отличие от других трасс, эта незабываемая гонка проходила прямо на улицах, под окнами княжеского дворца и вдоль набережной, где швартовались яхты миллионеров. Недовольный наёмным пилотом, Бернард прогнал беднягу и сам сел за руль. В гонке участвовало ещё тридцать машин, и он не сумел пройти квалификацию, удостоившись от прессы отзыва: «Это несерьёзно». Вдобавок в казино ему тоже не повезло.
После поражений Экклстоун редко падал духом. В минуты обиды и отчаянья его утешала спасительная мысль: бизнес развивается. Он путешествовал по стране, раз за разом обходя конкурентов. Коллеги говорили, что юноша «великолепен, а в финансах и организационных вопросах — настоящий гений». Бесстрастное лицо скрывало холодный рассудок. Как правило, он покупал лучшие машины с большим пробегом, причём продавец и не догадывался об их потенциальной прибыльности. Разумеется, в дело шли разные хитрости. «Скрученный» пробег и всякие махинации с одометром были в порядке вещей. До наступления электронной эры одометр представлял собой набор колёсиков с цифрами. Чтобы продать автомобиль подороже, эти колёсики прокручивались в обратном направлении, снижая пробег. Некто Джон Янг, владевший в Южном Лондоне крупным бизнесом по продаже «мерседесов» и «ягуаров», относился с особым подозрением именно к «Бернарду», который, по его словам, «скрупулёзно скручивал одометры». Клиент, как правило, ни о чём не догадывался, однако по одной из жалоб было всё же начато расследование.