Тому, кто попадал в его кабинет на первом этаже, сложно было остаться равнодушным. Кожаная мебель; большой ухоженный сад за окном; броские сувениры и фотографии с королевой Англии, Нельсоном Манделой, Пеле и Фанхио — шестидесятилетняя карьера хозяина выдалась исключительной. Имелся там и шлем. Как объяснял гостям Экклстоун: «Я ведь работаю пожарным».
У себя в кабинете Экклстоун был не прочь поговорить о разных вещах, в том числе о политике. Он заявил журналисткам, что успехи «Формулы-1» были бы немыслимы без его диктатуры. Он критиковал вторжения в Ирак и Афганистан, скептически относился к западному миру: «Кстати, о демократии — она ведь не принесла особой радости очень многим странам, в том числе и нашей». Он вполне закономерно восхищался сильными политическими фигурами вроде Маргарет Тэтчер, которая «принимала решения быстро и всегда добивалась результата», и не любил «Гордона с Тони — они пытаются угодить всем одновременно». Развивая эту тему, он объяснил, что предпочитает быстрые решения долгим консультациям. Макс Мосли, по его мнению, стал бы отличным премьер-министром и «справился бы просто блестяще». Это оригинальное суждение он подкрепил словами поддержки в адрес писателя Джеффри Арчера, который как раз отбывал срок за лжесвидетельство — его Берни прочил в мэры Лондона.
Поскольку Экклстоун не жалел ярких фраз и явно предпочитал демократии диктатуру, его попросили назвать своего «любимого диктатора». Немного подумав, он ответил: «Как бы ужасно это ни звучало, мне кажется, Гитлера отвлекли и заставили заниматься тем, чего он сам ни за что бы не сделал. В остальном же он, надо признать, замечательно управлял большой страной и добивался достойных результатов». Он продолжал: «В конце концов он запутался, так что особенно уж хорошим диктатором Гитлер не был. Либо он знал, что творится, и поддерживал это, либо просто плыл по течению — в любом случае его нельзя назвать диктатором».
Журналистки ушли, довольные очень ярким интервью. Они прекрасно понимали, насколько спорными выглядят высказывания Экклстоуна. Тот даже не подозревал, что сам просунул голову в петлю.
Бессвязные мысли о Гитлере и диктатуре, несомненно, отражали идеи Экклстоуна об эффективном управлении. Его деспотизм, хитроумие и умение воспользоваться слабостью оппонента привели «Формулу-1» к успеху. Однако, развивая свою мысль, он чересчур уж сочувствовал этому злодею и убийце. Хуже того, он повторял аргументы неонацистов, что, мол, Гитлер не знал о творящихся от его имени злодеяниях.
Наверное, его высказывания можно было списать на нервозность. Экклстоун видел, что гостьи совершенно не интересуются «Формулой-1», и решил заинтересовать их громкими заявлениями. Столь искажённое понимание истории объясняется обычным невежеством. Все его знания по поводу Третьего рейха были почерпнуты из голливудских фильмов, и Экклстоун искренне полагал, что фюрер твёрдой рукой спас страну от банкротства, отстроил экономику Германии и вернул её народу веру в себя — совсем как Тэтчер. В понимании Экклстоуна, ничего особенно страшного не происходило до сентября 1939 года, когда бомбардировщики Люфтваффе завыли в небе над его домом в Дартфорде. Как говорили друзья, он просто не понимал, что такое нацизм, не знал, что немецкая государственная машина истребляла собственный народ с 1933 года, а Гитлер ещё до войны строил концентрационные лагеря и наполнял их невинными людьми.