— Каракуль.
— Верно. Каракуль. Тысяча восемьсот пятьдесят. А мех более практичный. И Надя в ней еще лучше, строгая, на Анну Каренину похожа.
— Но это безумие — швыряться такими деньгами! — воскликнул Фетисов.
— Мы так и решили, — спокойно сказал Игорь, — и купили на толкучке за триста рублей вот эту, что на ней. Тоже очень хорошая шуба, почти не ношенная. А главное, Наде идет. Она в ней на себя похожа.
Фетисов посмотрел на меня и ухмыльнулся. Ухмылка его в равной мере относилась к Игорю и означала: ему пальца в рот не клади — и к самому себе: так тебе, дураку, и надо.
В дороге людям всегда лучше, когда между ними оказываются точки соприкосновения. Я сказал Фетисову, что они с Игорем в какой-то мере собратья по ремеслу. Заинтересованный Фетисов принялся расспрашивать Игоря о его работе. С обычной положительностью Игорь разъяснил Фетисову сложнейший процесс перевода рисунка или фотографии на фарфор.
— И выгодное это занятие? — спросил Фетисов.
— Не особенно. Расценки низкие, трудно с материалом.
— Хорошо тем, которые в крематории. Да, Игорь? — сказала Надя своим тихим голосом.
— Чем же хорошо? — испуганно спросил Фетисов.
— Они за тот же портрет берут втрое дороже, — хладнокровно пояснил Игорь. — Кто же станет торговаться, если это для покойника?
— Игорь изобретение сделал… — сказала Надя. — Да, Игорь?
— Какое изобретение?
— Я придумал, как делать искусственный мрамор из фарфоровых плиток. У меня, кажется, есть с собой образец. — Игорь порылся в карманах и достал четырехугольную пластинку, расцвеченную под мрамор «павлиний глаз».
— Но это же мрамор! — воскликнул Фетисов.
— Нет.
Фетисов взял в руки плитку.
— Тогда это просто раскрашено.
— Попробуйте снять эту раскраску или вот вытравить…
— Но… тогда это грандиозно!
Игорь засмеялся.
— Вот так и все говорят, к кому я ни обращался. Сперва — «мрамор», потом — «раскрашено», напоследок — «грандиозно».
— Но это следовало бы внедрить в производство!
— Нет таких печей. Я добиваюсь, чтобы построили опытную печь, но пока без успеха.
— Черт знает что такое! — вскипятился Фетисов. — Проклятое равнодушие! Знаете что, я оставлю у себя вашу плитку. И, даю слово, завтра же займусь этим делом. Я связан с фарфоровой промышленностью. Если надо, — дойду до министра!..
Он еще долго говорил по этому поводу, он весь кипел святым негодованием, а я сидел и думал: что это с ним приключилось? Стоило попросить Фетисова о деле самом пустячном, связанном для него с небольшой затратой усилий, как он неизменно отвечал: «Бросим это. Возьми у меня лучше взаймы».
Оборвалась цепочка желтых фонарей вдоль шоссе, мы выехали из города в глухой и туманный, далекий от рассвета сумрак. Я включил дальний свет, но, отраженные туманом, лучи фар свернулись в клубок у передних колес машины. Я снизил скорость.