«Мелкая сука, мелкая сука…» — продолжал бубнить он.
Через столовую, на кухню. Щелкнул выключателем. По стене промчался усатый таракан.
Я тащился следом за отцом, пытаясь его успокоить:
— Папа, папа, почему бы тебе не присесть? Папа, может, стакан воды? Папа…
Он продолжал топать, роняя комья грязи с подошв. У меня сжались кулаки. Вечно этот подонок является когда не надо и делает только хуже!
— Папа! Папа, черт побери! Тут нет никого, кроме меня! Только я!
Он настежь распахнул дверь комнаты для гостей, а потом вернулся в гостиную, не обращая на меня внимания.
— Папа!!!
Я не хотел прикасаться к нему. Боялся, что не сдержусь и ударю. Или не сдержусь и расплачусь.
Когда Билл попытался подняться наверх, в спальню, я заступил ему путь. Одной рукой вцепился в перила, другой — уперся в стену. Человек-преграда.
— Папа! Посмотри на меня…
Его слова яростно вылетали изо рта вместе с брызгами слюны:
— Скажи ей, этой мелкой суке, что еще не все кончено. Скажи, что она не лучше меня. Она не слишком-то хороша для меня. И плевать, что она думает. Тупая сука получит хороший урок…
Клянусь, я секунду видел чистую, нетронутую белизну, а потом настал миг полного прозрения. Я перестал отгораживаться от голоса отца и позволил ему пульсировать в ушах. Я не боялся женщин, не испытывал к ним неприязни. Я терпеть не мог всего лишь одну-единственную женщину. Я ненавидел Эми, фокусировал всю злость и яд на ней одной, на женщине, которая вполне заслуживала подобного отношения. Но это не уравнивало меня с безумцем-отцом. Это делало меня нормальным человеком.
«Мелкая… мелкая… мелкая… сука… сука… сука…»
Больше всего я ненавидел отца за то, что он заставил меня полюбить эти слова.
«Мерзкая сука, гребаная сука…»
Я крепко взял его за руку, затолкал в автомобиль и захлопнул дверцу. Всю дорогу до «Комфорт-Хилла» он непрерывно повторял свое заклинание. Припарковавшись на стоянке для санитарных машин, я подвел его ко входу и втолкнул в дверной проем.
Потом повернулся и отправился домой.
«Мерзкая сука, гребаная сука…»
Я ничего не мог поделать. Моя сука-жена не оставила мне иного выхода, кроме как униженно молить ее о возвращении домой.
Пресса, Интернет, телевидение… Надежда оставалась только на них. Если Эми увидела меня в роли мужа-паиньки, который говорит то, что ей хочется услышать: «Я сдаюсь, капитулирую. Вернись, пожалуйста, я был не прав. Вернись домой».
Ты, траханая дырка! Вернись домой, чтобы я смог убить тебя собственными руками!