— Все, что вы видите вокруг нас, — нашептывал ему брат госпожи де Ретиф, — не что иное, как декорация. За ней уже нет больше ничего, Леглизы, в продолжение пятидесяти лет стоявшие во главе торговли золотом в Европе, в последние годы пошли под гору. Леглиз старший, отец Этьена, умер, оставив завод своему сыну…
— С вами в качестве компаньона, — потихоньку перебил Превенкьер.
— Нет, только участника, — возразил Маршруа, — я не состою товарищем фирмы… Леглизы слишком горды, чтобы изменить свои порядки, но я распоряжаюсь управлением.
— Почему же тогда их дела идут плохо? — спокойно спросил Превенкьер. — Разве вы ведете их неудачно?
— Нет! Беда в том, что Этьен Леглиз хотя и отличный малый, но любит пожить на широкую ногу; его увлечения молодости обошлись очень дорого покойному отцу, и в настоящее время мы принуждены сократить производство за неимением капиталов. Вот почему я предложил вам сделаться участником этого предприятия.
— А разве вы не можете оставить его за собою?
— Я и не думаю о том.
— Значит, оно непрочно?
— Если б это было так, я не предлагал бы вам вступать компаньоном.
— Так как вы уверены, что меня не проведешь.
— Во-первых, да. Кроме того, я желаю иметь в вас своего союзника.
— В каком смысле?
— Вы обеспечили бы за мной безраздельное управление заводом.
— А как же тогда Этьен Леглиз?
— Его надо вон.
— Из собственного-то завода?
— Если мы не порешим этого малого, то другой подставит ему ножку.
— По крайней мере, это будете не вы.
— Какая чувствительность!
— Извините, пожалуйста: ведь я сейчас от дикарей.
Они замолчали и осмотрелись вокруг. Беззаботный Этьен болтал с мадемуазель Превенкьер и госпожой де Ретиф, которых забавляли остроумные, блестящие ответы Лермилье и Буасси. Томье и госпожа Леглиз примкнули к этой группе, которая сплетничала и хохотала под тихую музыку оркестра, исполнявшего последний вальс. И в собственном доме Этьена Леглиза, в трех шагах от него, в присутствии его жены, среди веселого праздника, обсуждалась гибель этого жалкого человека между двумя неумолимыми дельцами, которые с нескольких слов поняли и взвесили свою разрушительную силу. Превенкьер первый начал прерванный разговор:
— Значит, бедняга Леглиз обречен в жертву?
— Самим собою, — холодно отвечал другой. — Он умел только швырять деньги, накопленные отцом. В те времена, когда жизненная конкуренция доведена до крайнего пароксизма [4], этот юный шалопай, вместо того чтоб управлять перворазрядным заведением, бил баклуши с такими же кутилами, как он сам, которые его объедали, да с любезными девицами, которые обратили его в скота. А пока он занимался приятным прожиганием жизни, пятьсот рабочих, кующих золото с утра до вечера, не могли выделать столько этого металла, сколько проматывал их патрон. Как вы хотите, чтобы предприятие шло успешно при таких условиях? Каждое дело требует распорядителя, а когда распорядителя не оказывается на перекличке, тогда ищут другого.