Джад наугад взял одну из ее пленок и поставил на магнитофон.
— Поговорим о ваших замужествах, Тери. Вы были замужем пять раз.
— Шесть, но кому понадобилось считать?
— Вы были верны вашим мужьям?
Смех.
— Вы шутите. В целом мире нет мужчины, который может меня удовлетворить. Это физическая штука.
— «Физическая»? Что вы имеете в виду?
— Имею в виду мое строение. Дырка, которая чешется и все время должна быть заполнена.
— Вы верите в это?
— Что она должна быть заткнута?
— Что вы отличаетесь физически от других женщин?
— Конечно. Мне сказал врач на студии. Это связано с железами или что-то в этом роде.
Пауза.
— Кстати, в постели он оказался никуда не годным.
— Я видел все ваши диаграммы. Ваше тело физиологически нормально во всех отношениях.
— Плюньте на диаграммы, Чарли. Почему бы не проверить самому?
— Вы когда-нибудь любили, Тери?
— Могла бы полюбить и вас.
Молчание.
— Перестаньте на меня так смотреть. Я вам сказала. Это мое строение. Я всегда голодна.
— Я вам верю. Но голодно не ваше тело. Это ваши эмоции.
— Никто не трахал эти мои эмоции. Хотите попробовать?
— Нет.
— А чего вы хотите?
— Помочь вам.
— Почему вы не подойдете и не сядете рядом со мной?
Джад выключил запись. Он вспомнил другой разговор с Тери. Она рассказывала о своей карьере кинозвезды, и он спросил ее, почему она оставила Голливуд.
— Я отхлестала какого-то задрипанного клерка на пьяной вечеринке, — сказала она. — А он оказался мистером Большим Начальником. Он и вышвырнул меня из Голливуда вместе со всеми моими польскими прелестями.
Джад тогда не стал расспрашивать об этом подробнее, потому что в то время его интересовала ранняя жизнь Тери, и эта тема больше не возникала. Теперь он почувствовал некоторую досаду. Ему следовало выяснить все, что касалось этого эпизода. Он мало знал мир кино. Его интерес к Голливуду был сродни тому интересу, который испытывали доктор Лики и Маргарет Мед к туземцам Патагонии. Кто же может прояснить ситуацию с прославленной Тери Уошберн?
Фанатически любила кино Нора Хедли. Джад как-то увидел у них дома целую коллекцию киножурналов и поддел по этому поводу Питера. Нора тогда весь вечер горячо защищала Голливуд от нападок мужчин.
Он поднял трубку и набрал номер.
Ответила Нора.
— Хелло, — сказал Джад.
— Джад! — голос ее был теплым и дружеским. — Ты позвонил, чтобы сказать, когда придешь к нам ужинать?
— Не совсем.
— Смотри, — сказала она. — Я обещала Ингрид. Она красавица.
Джад был в этом уверен. Но ее красота наверняка отличалась от красоты Анны.
— Еще раз испортишь ей вечер, и будет война со Швецией.
— Обещаю, что этого не случится.