— Пойдемте уже, — всплеснула руками незнакомка. — Не стоит нам так стоять.
— Позволите предложить вам руку, сударыня?
— Хорошо, хорошо. Только идемте. Туда.
Девушка сунула кулачок в укромный теплый уголок моего локтя, и тут же потянула к очищенному от снега обширному пространству со статуями по периметру, у подножия замысловатой лестницы на верхнюю площадку.
— Вот вы где, — обрадовался царевич, быстрым шагом выскакивая из-за толстенных лип. Или дубов – я не слишком хорошо разбираюсь в деревьях, когда на них нет листьев. Следом за Владимиром из лабиринтов стали появляться и остальные девушки, в одной из которых я с удивлением узнал Надежду Якобсон. Сердце тревожно сжалось. Если есть фрейлины и великий князь, почему бы где-нибудь рядом и не появиться принцессе? И появилось у меня подозрение, что я, как колобок – от медведя Александра II Охотника ушел, от волка генерал-адмирала Константина Николаевича – ушел, от зайца Мезенцева и то ушел. А вот лисичке-сестричке, похоже, все-таки попался…
— Позвольте исправить досадную мою оплошность, — пристроившись рядом, тут же завел разговор брат наследника. — В пылу битвы было неудобно представить вам, ваше королевское высочество, господина Германа Густавовича Лерхе, верного друга нашей семьи.
Рука окаменела. От былой легкости не осталось и следа. А учитывая то, что я понятия не имел – что можно было говорить заморской невесте наследника, а о чем даже заикаться не стоило, так и вообще. Я еще нашел в себе силы остановиться и вежливо поклониться. Грустно как-то стало и обидно. Можно сказать, впервые в этой, новой жизни встретил человека, девушку, с кем приятно было даже просто рядом находиться, и тут… такое разочарование.
— А эта прелестная предводительница амазонок, как вы должно быть уже догадались, Герман Густавович, ее королевское высочество, великая княжна Мария Федоровна. Наша любимая Минни.
— Отчего же вы, мой рыцарь, не подошли к Наденьке Якобсон? Я же вижу, она ждет этого.
— Мне нечего ей сказать, ваше королевское высочество. При последней нашей встрече она изъявила желание никогда меня больше не видеть.
— О! Минни, — как-то непринужденно, с мастерством матерого дипломата, вклинился в разговор Владимир. — У нас с Сашей не было никакой возможности встретиться с Германом дабы принести свои извинения. Боюсь, мы, с помощью мадемуазель Якобсон, едва не скомпрометировали вас, Герман, в глазах папа. Сейчас, когда все наши шалости открылись, это может быть выглядит и забавно, но тогда Надежде Ивановне пришлось даже сделать попытку шантажировать нашего Лерхе.