— Что же это Герман? Вы, мой рыцарь, отказали в помощи бедной девушке? Наденька открылась мне. Это очень печальная история. Мы обе плакали…
— Я не смог бы ей помочь, ваше Королевское…
— Вы друг нашей семьи. Зовите меня среди своих так, как это делают другие. Я желаю скорее стать… русской.
— Я не смог бы ей помочь, Мария Федоровна.
— Минни. Друзья зовут меня так. Это имя дал мне мой жених, и я им горда… Почему вы не смогли бы?
— Влюбленным вообще никто не может помочь, кроме их самих. Любое вмешательство посторонних может привести в беде. И кроме того…
— Договаривайте, Герман. Что кроме?
— Кроме того, я имею честь состоять рыцарем при моей венценосной победительнице, а не при Екатерине Ольденбургской.
— А вы жестоки…
— О, Минни, — снова включился Владимир. — Герман настоящий воин. Наш Саша действительно без ума от достоинств господина Лерхе. Вы знаете, что Герман своей рукой перебил напавших на него разбойников, выручив двоих попутчиков? А прошедшим летом он во главе экспедиции дошел совершенно диких мест, населенных враждебными туземцами, установил там флаг империи, выстроил крепость и выиграл небольшую войну. Еще, у него масса совершенно чудесных прожектов…
— Конечно, — мягко перебила царевича принцесса. — Конечно, я все это знаю. Милый нескладный Саша, когда рассказывает все это, совершенно преображается…
За разговорами незаметно промелькнули прихотливые изгибы парадной нижней лестницы, и, наконец, мы оказались на верхней площадке. С которой, как оказалось, за нашими снежными баталиями наблюдал закутанный в тяжелую шубу цесаревич Николай.
— Приветствую вас, Герман Густавович, — мне показалось, или его улыбка в действительности была искренней? — Вы с Володей храбро сражались, и, несмотря на поражение, заслуживаете награды. Просите, что вам угодно.
— Не будет ли дерзостью с моей стороны, просить ваш, ваше императорское высочество с их королевским высочеством портрет? — после короткого раздумья, решился я.
Что «ого!», Герочка? Что я опять сделал не так? Портрет с вензелем лучше ордена? Ты шутишь, что ли так глупо?
— Федор Адольфович? — позвал наследник через плечо. И убедившись, что секретарь готов слушать, распорядился:
— Запишите там у себя. Как только у нас появится наш с Минни общий портрет, непременно отослать его господину Лерхе.
И, уже обращаясь ко мне:
— Я право думал, вы станете просить чего-либо иного…
— Например, дозволенья присутствовать на обеде для вашей невесты, мадемуазель Якобсон, — удивительнейшим образом копируя даже интонацию Никсы, включилась в разговор Дагмар.