Глава четвертая
«ПРОПОЙТЕ НАМ ИЗ ПЕСЕН…» [1]
Когда старый Скалак вошел в избу, один из приезжих сидел у стола подле большой печки; другой, тот, что отобрал у бедного крестьянина последние припасы, стоял в стороне, все еще не снимая плаща.
Кисть с известкой никогда не касалась деревянных стен избы. Бревенчатый потолок потемнел от копоти. Справа от двери на старинной полке стояли пустые миски. На стенах никаких украшении, ни одной картинки. Пол был похож на утоптанное гумно. Низкие окна снаружи закрывались двустворчатыми ставнями. В черном деревянном светце, стоявшем неподалеку от стола, красным пламенем горела сосновая лучина. Обгорая, ее конец чернел и закручивался.
Широкий теплый плащ, развешанный на жердочке возле печки, образовал балдахин над молодым господином. Камердинер приказал хозяину развести огонь. Крестьянин бросил в печь сухой хворост, поджег его лучиной, и дрова мигом запылали. Тогда слуга достал из своего плаща сверток, развернул его, выложил на глиняную тарелку, поданную крестьянином, большой кусок мяса и предложил своему господину. Молодой человек был приятно удивлен.
Как только камердинер снял плащ, старый крестьянин, стоявший у стены за печкой, сразу вспомнил этого «пана». Он часто видел его в Находеком замке, когда ходил по вызову управляющего поместьем, и теперь узнал это мрачное лицо с тупым носом и бесцветными маленькими глазками. Камердинеру было лет за тридцать; высокого роста, широкий в плечах, он всем своим видом больше напоминал сурового солдата. Когда он обращался к своему господину, на его лице и во всех движениях появлялись подобострастие и рабская угодливость. Серые глаза выражали преданность, толстые губы расплывались в сладкой улыбке, обнажая крупные белые зубы.
Молодого пана, сидевшего за столом лицом к печке, Скалак не знал. Несомненно, это был высокопоставленный гость хозяев замка. Старик судил об этом по особой услужливости камердинера и по одежде незнакомого пана. Бледное худощавое лицо молодого человека с орлиным носом было красиво. Из-под густых изогнутых бровей смотрели холодные глаза. Над губой и на подбородке еще не пробивался пушок. Белый парик с косой скрывал его волосы. Стройную, хрупкую фигуру тесно облегал мундир тонкого темно-красного сукна, под которым виднелся дорогой расшитый камзол, доходивший до узких бедер. На ногах были лосины и высокие, до колен, сапоги с серебряными шпорами. Великолепная шпага, которую камердинер отстегнул от пояса господина, стояла неподалеку от стола. Молодому пану было не более семнадцати лет, но выглядел он гораздо старше.