От полного ослепления десантника спасло движение где-то за стеной — впрочем Ян не сразу осознал, что именно происходит. Окружающий мир прорывался через пелену боли и гнева по частям — в виде отдельных фрагментов.
«Опять…» Опять эта ярость, это бешенство, когда почти теряешь над собой контроль… Ян едва не застонал. Человек, сидевший напротив, только что во второй раз спас ему жизнь, и вот теперь вместо того, чтобы…
— Б'буши?
— Они. — Похоже, Ральф что-то понял: в его глазах промелькнула чуть заметная насмешка.
— Много?
— Больше, чем я думал. — Разведчик продолжал улыбаться и, что было характерно для него, прежняя улыбка уже перетекала в какую-то другую.
Следующим ярким впечатлением стала боль — настоящая, реальная, а не та, ноющая в груди, от которой нет никакого спасения. Ян посмотрел на свои руки.
— Опусти сюда, — без всякого вступления сказал молчун Риу и поставил перед десантником котелок с прохладным травяным настоем.
В первый момент пальцы точно обожгло, но затем боль начала постепенно уходить…
И наконец — Онк. Гигант сидел, привалившись плечом к стене. При всем отвращении в этот момент Ян его пожалел. Все что происходило там, внизу: движение, голоса, запахи — все это, абсолютно чужое и отталкивающее для человека, было для б'буши близким и родным, однако уже навсегда потерянным. Ян никогда не умел воспринимать мысли других, но почему-то сейчас не сомневался: Онк жалел, что пошел с людьми, а не умер тогда от жажды.
Резкий гортанный выкрик, донесшийся с площади, заставил всех вздрогнуть, потом внизу наступила тишина. Ожидали ответа?
— Что он сказал?
Дико, будто впервые видел, Онк глянул на Ральфа.
— Что он сказал? — очень тихо повторил разведчик.
Однако вместо Онка, который, похоже, не осмеливался открыть рта, заговорил б'буши, находившийся внизу. Хотя слово «заговорил» подходило здесь не совсем: это был скорее набор команд — отрывистых, резких. Во всяком случае, так показалось в первые секунды, потому что постепенно непривычные для человеческого слуха звуки стали обретать таинственную гармонию, складываться в некий ритм, от которого по затылку бежали мурашки и волосы вставали дыбом. Что-то чудилось в этом знакомое — приятное и одновременно пугающее…
«Шаманка…» — внезапно вспомнил Ян, и недавно пережитый страх стал вновь обретать силу, парализуя волю и всякое желание бороться. К счастью, внизу все довольно скоро прекратилось.
— Ушли… — вслушиваясь в постепенно затихающие шаги, первым подал голос Риу.
Казалось, на него, так же как и на Ральфа, происшедшее почти не произвело впечатления, зато Онк… Его трясло, как в лихорадке.