Конечно, Александр считал себя незаслуженно обиженным. Первое время он даже пытался объяснить журналистам, писавшим об очередном крупном успехе зарубежной медицинской науки, что они заблуждаются и описанное ими изобретение вовсе не является американским или германским или чьим-то еще. Он искренне верил, что они так написали просто из-за незнания всей информации по данному вопросу. И когда он продемонстрирует им свое авторское свидетельство, то они незамедлительно исправят свою ошибку и укажут, что на самом деле изобретение советское, но доведенное до промышленного образца и впервые использованное за рубежом. Однако никто вовсе не собирался бежать к нему рассматривать его бумажки и к себе тоже не приглашал. В ответ на свои обращения он слышал лишь оскорбительно-насмешливое: "Значит, вы утверждаете, что автором изобретения являетесь именно вы? А вы хоть знаете, сколько всемирно известных институтов и ученых занимались его разработкой в течение почти десяти лет? А где были вы все эти годы? Почему же вы не внедряли свое изобретение? И вообще, где вы делали свое изобретение? На кухне? Или может вообще сидя на толчке в туалете? Теперь же, когда всю работу сделали другие, вы предлагаете нам заняться выискиванием совпадений ваших записок тридцатилетней давности с современными документами. Так что ли? Между прочим, в ходе подготовки статьи нас консультировали известные и очень авторитетные ученые. Так вот ни один из них о вас не упоминал. Вам ни кажется это странным? У нас в редакции работают нормальные люди, а вовсе не сумасшедшие. И мы не собираемся на страницах нашего издания обвинять в воровстве всемирно известных и очень уважаемых ученых лишь только потому, что кому-то, даже не являющемуся врачом, вдруг что-то такое привиделось в его бредовых записках тридцатилетней давности".
Выслушав подобные высказывания в свой адрес три раза подряд, Александр осознал, что как изобретателя его игнорируют совсем не случайно и не по недоразумению, его отторгает сама сложившаяся система взаимоотношений. Он воспринимается системой в качестве неправильного ее элемента, и поэтому будет выбрасываться из нее до тех пор, пока не изменится либо система, либо он сам. Здраво оценив создавшееся положение, он прекратил всякие попытки что-либо кому-либо доказать. Однако обиду и даже злобу на все человеческое сообщество все же затаил.
Люди же старательно изгонявшие отовсюду, откуда только было возможно Александра, уверенные в своем праве именно так поступать с любым человеком, не укладывающимся в рамки традиционных взаимоотношений, даже не догадывались, что им придется платить за свои действия. Они не представляли, и к их счастью никогда не узнали, сколь непомерно большой оказалась эта плата. Они также не узнали, что за них платить пришлось всему человеческому сообществу без исключений, а осведомленные потомки в раздражении стали именовать их исключительно идиотами и придурками.