Приземление было несколько жестковатым, и Грубер затолкнул меня в машину в ту самую секунду, когда над краем крыши появилось разъяренное лицо. Дверца хлопнула, «мерседес» рванулся вперед, раздались выстрелы, и я вжал голову в плечи. Грубер, севший рядом со мной, выхватил пистолет и выпустил несколько пуль в заднее окно. А я сидел и задавался вопросом, какая злая колдунья засунула меня в этот вонючий детективный сериал. Видно, нечаянно я отдавил мозоль одной из них и теперь, наверное, осужден вечно скитаться между Джеймсом Бондом и макаронным вестерном…
«Мерседес» мчал на бешеной скорости, и Грубер, похоже, малость успокоился. Он наклонился к водителю, что-то ему сказал, и тот с визгом шин резко свернул в наилучшем стиле кинопогонь. Где-то позади выла сирена. Мы неслись со скоростью за сотню в час по пустынным улочкам женевского пригорода, потом шофер снял ногу с педали газа. Мы ехали так минуты три-четыре, пока к нам не подкатил и не затормозил синий с металлическим отливом «Мерседес-230 SE». В мгновение ока Грубер и я пересели в него. Черный «мерседес» рванул налево, синий — направо. Вой сирен, похоже, стал настигать нас, потом отстал. Грубер лыбился, как мальчишка, которому удалось привязать кошке к хвосту консервную банку. У меня трещала голова, и я все время спрашивал себя, что они собираются сделать со мной. Но я скорей позволил бы разрезать себя на части, чем ответил бы хоть на один вопрос этого сукина сына.
Мы еще некоторое время катили по пригороду, прежде чем свернули на автостраду. Грубер, выпрямившись, молча сидел и внимательно следил, что происходит вокруг. Я знал, что при малейшем неосторожном движении получу рукояткой по черепу, а моей болевшей голове это было совсем ни к чему. Я прочистил горло:
— Прекрасный денек, не правда ли?
— Послушайте, фон Клаузен, кончайте ваши дурачества.
Я вздохнул. Еще один принимающий меня за Грегора! В памяти у меня всплыла фраза Буало-Нарсежака о том, что в наши дни невозможно использовать в интриге детектива тему близнецов, до такой степени она избита. Увы, Грубер и все эти чокнутые, оспаривавшие друг у друга мою бренную оболочку, придерживались совершенно противоположного мнения. Я сделал еще одну попытку:
— Скажите, майор, а вам не претит подкладывать свою женщину под других?
Он и глазом не повел, даже не соизволил голову повернуть ко мне.
— Вы смешны, фон Клаузен.
Решительно, он старался не выходить из своей излюбленной роли крутого-парня-которого-ничем-не-проймешь. Я привалился головой к стеклу, решив вздремнуть, чтобы восстановить, насколько возможно, силы.