Под небом благостным, на поле пробужденном.
Мы никогда в твою не постучимся дверь,
Мы больше к твоему не соберемся дому, —
Без стука в сердце мы в твое войдем теперь,
Открытое для всех, доступное любому,
Доступное, как лес, как пена вольных вод,
Как солнце; и с тобой, с мечтой о лучшей доле,
В бескрайний небосвод, в грядущее — вперед!
Всем человечеством, как в золотой гондоле!
Перевод А.Штейнберга
С. МИХОЭЛСУ — ВЕЧНАЯ СВЕЧА У ГРОБА /Перевод В. Слуцкого/
С. МИХОЭЛСУ — ВЕЧНАЯ СВЕЧА У ГРОБА
1
Последний выход твой перед народом
Среди заснеженных руин.
Ни слова твоего, ни голоса — один
Застывший вздох под мерзлым небосводом...
Но и теперь мы слышим, как поет,
Взывая к нам, незримое движенье
Орлиных крыльев. Их вручил народ
Тебе, в ком отзвук бед его и утешенье.
Открыта сцена. Образы живой,
Забвенью не подвластной вереницей
Проходят над твоей, как прежде, яснолицей,
В сон погруженной львиной головой.
К тебе идущим нет конца,
Сюда, где ты дарил, властитель зала,
Слезой Шолом-Алейхема сердца,
Чтобы она алмазом заблистала...
2
Аншлаг. Последнее из действ. Перед тобой
Качнулись лица в скорбном гуле.
Твои герои призрачной гурьбой
Спускаются к одру в почетном карауле.
К чему теперь парик и мантия? Финал
Трагедии твоей величьем равен трону.
Ты сердцем — Лир, который обменял
На мудрость королевскую корону...
В гримерной плачут краски. Там темно.
Без лицедейства смерть, без бутафорской крови...
Лишь Гоцмах падает на полуслове —
Блуждать, не падать звездам суждено.
Они под траурные звуки
Очнутся и, тебя в сиянье облача,
Дрожащий взор опустят в муке
И в вечность гроб внесут на бархате луча.
3
На дорогом лице засыпал раны снег,
Чтоб не были они покрыты мраком ночи,
Но боль взывает сквозь недвижность мертвых век,
И скорбный крик в груди растоптанной клокочет:
“О Вечность, приглядись к кровавому клейму,
Свидетельством стою перед твоим порогом, —
Узнай, так суждено народу моему
Истерзанным брести по всем земным дорогам.
Мой крик в тебя вонзится, омрача
Покой твоей надмирности. Запомни,
Что каждая из ран, рассекшая лицо мне,
Мать и дитя спасла от палача...”
Не скроет снег следов злодейской своры,
И в миг убийства взор твой не погас;
Вздымаясь криком, боль разбитых глаз
Сквозь веки рвется, точно к небу — горы.
4
Поток прошел, и вновь поток. Скорбя,
Людская движется лавина.
Убитые встают почтить тебя,
Шесть миллионов — павшие безвинно.
Как ты почтил их, пав за них тогда
Среди руин пустынного квартала
На минский снег. И вьюга заметала
Осколки обагрившегося льда.
Не побежден злодейскою расправой,