Пятьдесят один. Кэрол отметила, что список сокращается.
— Вы имеете в виду, что Томми знал Энни Дональдсон?
— Нет. Это как раз то, что говорит в его пользу. Потому что такие убийцы избегают каких-либо связей со своей жертвой. Так проще остаться незапятнанным.
— И он остается невинным, — резко сказала Кэрол. — Тогда что же может заставить его почувствовать себя виновным?
— Случай, который произошел в Роуатаун, Коннектикут, где нашелся свидетель — женщина, которая видела, как жертва садилась в машину с мужчиной. Когда женщину опросили, она вспомнила несколько деталей: машина была бледно-голубого или серого цвета, компактный «седан» японского производства, и, более того, она вспомнила свое впечатление от номера машины.
— Впечатление, — с сомнением повторила Кэрол. — Странное слово, что-что, а уж это описание должно быть точным.
— Она сказала, что на номере была комбинация из трех цифр и трех букв, и, что наиболее важно, две из трех цифр были восьмерки. Это значительно сужает круг поиска. Полицейское управление, занимающееся этим делом, провело компьютерное исследование зарегистрированных номеров. Это-то и привело меня к вашему брату.
— Но у него нет никакой машины, — возразила Кэрол. — И он не числится в списке подозреваемых полицией.
— Служебная машина, которую водит ваш брат, — парировал Миллер, — серый седан «Тойота», номер 858 BF6.
Некоторое время Кэрол переваривала полученную информацию. Затем она вскинула руки.
— Подумать только, две восьмерки. Ваш один-единственный свидетель составил себе впечатление, что в номере были две эти цифры… и из-за этого мой брат попал в разряд ваших кровожадных сумасшедших. Как могло все свестись к двум вшивым восьмеркам?
— Дело в том, — тихо ответил Миллер, — что больше у нас практически ничего нет.
— Это просто несправедливо, — резко сказала Кэрол.
— Убийца — это убийца, кем бы он ни был. Женщины, которых он убивает, красивы, некоторые из них многого в жизни достигли. Тем не менее, он легко добрался до них. Это значит, он гений обмана, Кэрол. Это значит, — добавил Миллер, — что он может одурачить кого угодно.
Она поняла намек — ее мог одурачить родной брат — и плоть и кровь.
— Вы так уверены в том, что делаете, не так ли, Пол. Вы страдали, я в этом не сомневаюсь и очень сожалею. Но разве это дает вам право заставлять страдать других людей, которые невиновны. У вас есть список — скольких теперь? — пятидесяти подозреваемых, и вы ходите, задаете вопросы, и люди, которые их любят, страдают… а вдруг все из этих пятидесяти невиновны? — Ее голос оставался твердым, хотя на глаза навернулись слезы. — Что дает вам право делать это, когда этим занимается полиция и?..