Особые самодельные пули из мягкого свинца, даже выпущенные из винтовки, в теле жертв деформируются, став похожими на револьверные. Из-за того пришлось стрелять очень близко — с сотни шагов.
Ангелы смерти Дубровина могли остеречься заявить об акции во всеуслышание. А так — картина очевидная. Напали на евреев, поубивали их, ограбили. Натуральным образом передрались из-за добычи. Заодно погибли главарь и его подручный, больше никто в стае не должен знать про козни жандармского корпуса.
В Гельсингфорсе Гершельман пожертвовал деньги сиротскому приюту при лютеранской церкви, оставшись анонимом. Выполнив грязную и трудную работу, он сам не знал, как относиться к содеянному. С одной стороны, пассажиры трех вагонов — отъявленные мерзавцы в большинстве своем. С другой — черносотенцы не вызывают ни грана приязни, пусть и выполнили полезное стране дело. С третьей стороны, жандармерия ничем не лучше, подтолкнув антисемитов на злодеяние. С четвертой — он сам часть жандармского корпуса, казнивший негодяев. В общем, от исполнения приказа штабс-ротмистр не чувствовал ничего, кроме пустоты и гадливости. Для себя он решил обождать некоторое время и подать рапорт на перевод в боевую кавалерийскую часть, пусть даже бывших жандармов презирают всюду.
Из трех вагонов спаслось человек двадцать, раненые и увечные. Инесса Арманд рассказала об ограблении и тихо умерла на следующий день. Опознанные трупы черносотенцев послужили толчком потрясающего скандала, имевшего направленность против самодержавного режима в куда большей степени, нежели того ожидал генерал Татищев.
Возбужденные общественные массы, подогреваемые либеральными газетенками, предпочли забыть, что убитые — сплошь евреи. Главным образом занимало другое. Шестьдесят девять подданных российского Императора были умерщвлены и ограблены членами монархической организации, выходки которой полиция и жандармерия прикрывали чуть ли не демонстративно!
Тут бы Государю и его доверенным министрам задуматься о формальном расширении прав национальных меньшинств да устроить показательную порку монархическим «ультра». Но Александра Федоровна, пачками получающая письма о вероподданнейшей их преданности российскому престолу и слезно обожавшая сих «столпов общества и государственности», отсоветовала. Тем самым градус недовольства Романовыми поднялся, приближаясь к опасной черте.
Николай Второй вместо внутренней политики озаботился иным делом: перспективой завершения войны против Британии. Русский посланник сообщил, что американский конгресс обсуждает отправку войск на острова. Напирал и кайзер, чья армия захватила Оркнейские острова. Если и дальше тянуть с десантом, американцы возьмут под охрану Лондон. Россия не имеет намерения воевать с США. Германских войск точно не хватит для захвата Британских островов, потому за последние месяцы Георг V потерял лишь часть африканских колоний, понемногу оккупируемых кайзером. Из этой международной головоломки Государь сделал единственный вывод: Россия может выйти из войны, способствовав уничтожению врага до получения им американской военной помощи. Поэтому в сентябре началась новая мобилизация. Как на грех, в армию призвались во множестве солдаты и унтеры, воевавшие на германском, австрийском или английском флоте, опытные, но весьма огорченные, что их снова отрывают от дома. Не в меньшей степени грустили домочадцы, чья печаль грозила вырасти в уличный протест.