Около рабочих суетился начальник нашей экспедиции Данго-Дан, нерешительный, слабовольный и ворчливый пожилой человек.
— Не мешало бы побыстрее, ребята, — уговаривал он их.
В это время я, разминаясь после долгого сидения за пультом управления, с удовольствием бродил по льдистому берегу речки. Вместо воды здесь, дымясь, текла жидкая углекислота. Долго стоял около памятника Тутусу — первому астронавту из сулаков, погибшему здесь при посадке. В его честь и названа эта морозная планета.
Когда планетолет был загружен, Данго-Дан направился ко мне, и я услышал в наушниках его голос:
— Тонри-Ро! Хорошо, если бы ты, Тонри, поторопился. Строители транспланетной ждут материалы.
Весил я на этой планете раз в пять меньше, чем на Зургане. Поэтому быстро, в два — три приема, поднялся на площадку верхнего люка и стал ждать, когда неповоротливый Данго-Дан взберется ко мне.
Сняв скафандры, мы разместились в тесной каюте грузового планетолета. Я — у щита управления, Данго-Дан — сзади.
Планетолет легко оторвался от космодрома и быстро набрал скорость. Трасса Зургана-Тутус — была спокойной: ни метеоритов, ни комет. Я переключил планетолет на автоматическое управление и стал мечтать о первой межзвездной экспедиции, которая была приурочена к столетию Эры Братства Полюсов. Меня могли зачислить в экипаж звездолета. Ведь я ученый-астрофизик и второй пилот после Нанди-Нана. Я согласен быть на корабле кем угодно, хоть третьим, запасным пилотом. Возглавит экспедицию, конечно, Нанди-Нан.
Погруженный в мечты о межзвездной экспедиции, я чуть не упустил момент, когда надо было переходить на ручное управление. Почти весь экран локатора занимала Зургана — огромный полосатый шар. На полюсах находились благоустроенные космодромы. Оттуда металл на грузовых гелиопланах доставляли строителям.
— По-моему, сегодня лучше садиться на южный космодром. Оттуда ближе к дороге, — сказал Данго-Дан.
Но у меня появилась дерзкая мысль — совершить посадку в пустыне, прямо на пески, совсем близко от строительства.
Планетолет вошел в атмосферу и стал приближаться к пустыне. На экране возникли желтые волны песчаных барханов.
— Что ты делаешь? — забеспокоился Данго-Дан. — Не видишь разве, где космодром?
— Строители транспланетной ждут материалы, — повторил я его же слова.
— Не надо было этого делать, — умоляюще проговорил Данго-Дан, — разобьешь планетолет.
— Не бойтесь. Самое большее — слегка деформирую опоры.
— Не позволю своевольничать! — вдруг закричал он. В его голосе слышалось отчаяние.
Мне стало жаль его, но было уже поздно. Двигатели перешли на режим торможения. На экране замелькали барханы и многочисленные извилистые трещины. Их надо опасаться больше всего. Для посадки я выбрал самый пологий и мягкий бархан. Планетолет должен сесть на него, как на подушку. Нужен безошибочный расчет, чутье, вдохновение пилота, чтобы точно посадить планетолет в необычных условиях. И мои руки замелькали на щите управления среди многочисленных кнопок и верньеров.