На губах Хо появилась легкая усмешка.
— В непроглядной тьме даже самый слабый свет освещает дорогу.
Он замолчал. Молчал и я, погрузившись в созерцание белоснежных контуров северной столицы Гивеи, все отчетливее вырисовывавшихся в лучах восходящего солнца. К ней лежал сейчас наш долгий путь. Там я надеялся найти успокоения своей мечущейся душе, переполненной гневом. Мысль покарать Ена Шао за его предательство и вероломство не покидала меня с момента моего «второго рождения», когда заботливые руки и умения Хо вернули меня из-за черты безвременья. Нет, я вовсе не хотел его смерти только лишь ради мести. Это поставило бы меня в один ряд с такими людьми, как он сам. Я жаждал справедливого суда над Еном Шао, хотя в глубине души и понимал, что подобный суд вряд ли возможен здесь и сейчас. Ведь если люди, поставленные революцией защищать ее интересы, оказываются предателями и бандитами, то чего можно было ожидать от ее вождей, приведших свой народ к краю этой пропасти?
И, тем не менее, в моих руках была запись всего происходившего на вилле Наоки в тот роковой для нас с Юли день, сделанная Хо остававшимся на свободе. Эта запись была неопровержимым доказательством измены Ена Шао своему долгу и его тесной связи с преступным миром Гивеи. Я все же надеялся, что, попав в руки высокого начальства ОЗАР, запись эта положит конец дальнейшей карьере Ена Шао, ведь изменников и предателей не жаловали во все времена и у всех народов. Конечно же, моя затея была сопряжена с большим риском, но рядом со мной был верный товарищ, готовый в минуту опасности прийти мне на выручку, а в сердце моем пылала неугасающая любовь к Юли, которая придавала мне сил и уверенности.
Я взглянул на Хо.
— Пора! — кивнул он.
Мы посадили гравиплан в сорока километрах от столицы, прямо в раскаленной степи, где ветер гнал тучи пыли и волны иссушающего жара. Переодевшись в форму офицера-конвойного, оставшуюся еще со времени нашего нападения на лагерь заключенных, я помог Хо выкатить из грузового отсека магнитор, и закрыл за собой люк.
Наш план был прост и уже однажды испытан на деле. Хо будет исполнять роль арестованного заговорщика, а я буду изображать из себя конвоира, которому приказано доставить бунтовщика в Главное Управление ОЗАР столицы. Единственно что беспокоило меня — удастся ли нам беспрепятственно миновать многочисленные посты охраны на подступах к городу и уйти от патрулей, не вызвав подозрения. Но, пройдя первый кордон, я понял, что моя тревога была неоправданной. У заградительной баррикады, сооруженной из груды металлических балок и битого камня, грозно высилась стальная громада боевой машины, молчаливо и тупо уставив перед собой раструбы нескольких излучателей. Она преграждала дорогу множеству повозок и машин, на которых приехали в столицу в поисках лучшей жизни сотни людей со всех концов планеты. Подобное можно было встретить почти на всех дорогах, ведших в Шаолинсеу.