До самого начала военных действий германское посольство в Москве не имело чёткого представления, действительно ли и окончательно ли Гитлер решил напасть на Советский Союз и какую дату он назначил для начала операций. Мы ее узнали 14 июня от доверенного человека, прибывшего из Берлина – нападение произойдет 22 июня. Почти в то же время министерство иностранных дел приказало посольству принять меры для обеспечения безопасности секретных архивов; посольству было сказано, что Берлин не имеет возражений против не привлекающего внимания отъезда женщин и детей. Поэтому все иждивенцы посольского персонала воспользовались этой возможностью покинуть Москву, так что моя жена была единственным внештатным членом посольства, когда разразилась война. До последнего момента советская сторона придерживалась своей политики умиротворения Германии. Например, советские должностные лица оказывали полное сотрудничество при прохождении всех выездных формальностей для многочисленных германских граждан, покидавших страну, а пограничники были еще более вежливы к ним, чем до этого.
Встречи между графом Шуленбургом и Молотовым, которые были столь частыми в предыдущие двенадцать месяцев, уже не проводились. Текущие вопросы решались помощником Молотова Вышинским. Но в субботу 21 июня в 9.30 вечера Молотов неожиданно пригласил к себе в Кремль германского посла. Это была моя предпоследняя из многочисленных поездок в Кремль.
Молотов начал беседу, заявив, что германские самолеты уже какое-то время и в возрастающем количестве нарушают советскую границу. Его правительство поручило ему заявить германскому правительству о том, что ситуация стала невыносимой. Различные свидетельства, произнес он, производят впечатление, что “советское правительство вызывает у германского правительства недовольство”. Советское правительство, продолжал он, не знает, чем вызвано это недовольство. Не югославским ли вопросом?
Граф Шуленбург лишь ответил, что не располагает какой-либо информацией, способной пролить свет на эту проблему. Молотов сказал, что он получил сведения, что не только германские предприниматели выехали из Советского Союза, но и члены семей работников посольства. Шуленбург попытался оправдать отъезды, заявив, что это всего лишь обычные поездки в отпуска в Германию, вызванные естественными трудностями московского климата. Тут Молотов прекратил свои попытки, смиренно пожав плечами.
Немецкие солдаты на реке Буг в Белорусии 22 июня 1941 года
22 июня в три часа утра из Берлина была получена телеграмма, в которой послу приказывалось отправиться к Молотову и вручить ему следующую декларацию: концентрация советских войск у германской границы достигла размеров, которые германское правительство не считает возможным терпеть. Поэтому оно приняло соответствующие контрмеры. Телеграмма заканчивалась приказом не вступать с Молотовым в какие-либо дальнейшие дискуссии.