За патриотическую игру в
летчиков-героев пришлось отвечать по всей строгости в инспекции по делам
несовершеннолетних, а нашим родителям - выплачивать стоимость сгоревшего
барахла. На некоторое время нам разрешили встречаться лишь для обмена книгами.
Как раз тогда мы запоем проглатывали многотомник известного советского фантаста
Алексея Казанцева. Скорее всего, именно под влиянием его книг мне пришла мысль
писать в будущее.
Надо себе представить
одержимость идеей, для того чтобы понять, какая сила заставляла подростка
подниматься в пять утра, а то и раньше (не на рыбалку с друзьями, не в поход,
не для катания на велосипеде по пустым в это время улицам города), таясь от
всех и вся, с бутылкой под мышкой и детской лопаткой уйти на пустырь, где
торжественно «похоронить» на глубине порядка полуметра сосуд, запечатанный
пластмассовой пробкой, для надежности залитой воском. Таких бутылок я закопал в
разных местах штук десять.
Но с предпоследней
произошёл удивительный случай. Прошло уже несколько дней, как я «отправил её в
будущее», но мне пришло в голову дописать свои точные координаты, чего я до сих
пор не делал, предпочитая оставаться анонимом, надеясь этим нешуточно озадачить
получателей посланий. Так и представлял себе, как потомки скрупулезно изучают
мои закорючки, проводят исследования какими-нибудь удивительными приборами,
берут на анализ фиолетовые чернила из шариковой ручки. Но вдруг они так и не
узнают, кто отправил им эти письма? Мне тогда и в голову не приходило, что вся
моя информация гроша ломаного не стоит, потому что в последней трети двадцатого
века вся жизнь и без того фиксировалась на самых разных носителях, чтоб
впоследствии быть оцифрованной и лечь в надежные банки данных. Наивность моя
перемещала мой мир в Средневековье или куда подальше и подпитывалась чувством
космической избранности, которая в той или иной мере присутствует в каждом
человеке. Хотя кто знает: а вдруг - мировой катаклизм, и только мои бутылки,
начиненные обильно политыми потом каракулями, будут последней крохой информации
о нашей цивилизации? Кроме того, я переживал, что и остальные бутылки исчезли,
как последняя... Короче, я ринулся на маячок предпоследней ёмкости.
К месту захоронения
бутылки я пришел прохладным майским утром, когда не успевшее отдохнуть за
короткую ночь солнце вкрадчиво смешивалось посредством искрящихся в сером
мареве корпускул с отступающим вдоль улиц сумраком. По стечению все тех же
удивительных обстоятельств я зарыл это послание совсем недалеко от нашей
пятиэтажки, на пустыре, где после неудачного долгостроя уже в двадцать первом
веке стахановскими темпами воздвигли новое здание ФСБ, зрящее на мир
тонированными окнами и объективами видеокамер. Кто бы мог подумать? А тогда
неровный лес свай, вбитых в фундамент предполагаемого здесь ресторана,
перемешивался с щедрыми и безобидными в то время зарослями конопли и крапивы.
Рестораном загодя пользовались бичи (теперь их называют «бомжами») и просто
любители выпить «на природе», поэтому заброшенная стройплощадка изобиловала
оборудованными для этого «столиками» и закутками. Петляя среди высоких, более
метра, зарослей, можно было запросто напороться на пребывающего в глубоком
пьяном сне «посетителя» или даже группу собутыльников. Чего мы только ни
насмотрелись на этом пустыре, и чего он только ни видел от нас!