Словцов был обескуражен.
Далее предстояло говорить правду или не говорить ничего, встать, откланяться и
уйти. Выбрав первое, Павел пошел ва-банк.
- Я не соврал вам, когда
сказал, что на сегодняшний день я никто. Кем был? Раньше думал, что я поэт,
яркая индивидуальность, по меньшей мере - незаурядная личность... Даже
пользовался успехом у юных дам, - ухмыльнулся сам себе Словцов, - издал
несколько поэтических сборников, отмеченных критикой со всех
положительно-отрицательных сторон, на хлеб зарабатывал преподаванием в
университете, где пудрил мозги студентам высокопарными словесами... Потом? Потом
наступил момент, какая-то черта, перейдя которую, хочется умереть, потому что
чувство безысходности и собственной никчемности начало заполнять душу подобно
ядовитому газу. Если бы я имел чуть больше веры, я предпочел бы всему
монастырь. В моем же случае я просто выпрыгнул из всего, что меня окружало, в
черную дыру - в абсолютно неисследованное пространство... Бросил все и уехал в
буквальном смысле куда глаза глядят.
- Когда от вас ушла
жена? - вдруг перебила его Вера Сергеевна.
- Три года назад.
Странно, мы пережили вместе самые беспросветные девяностые, но что-то в ней
надломилось. Ей обрыдла ждущая меня посмертная слава, а в настоящем - плохо
устроенный быт, ну... и прочие отрицательные стороны поэтического таланта. Могу
я теперь, в обмен на начало своей откровенности, услышать нечто подобное от
вас. Хотя бы - что значит ваше объявление? Вам нужен раб? Или это шутка
преуспевающей, но одинокой бизнес-леди?
- Правда в ваших
вопросах только одно - одинокой.
- А преуспевающей?
- Не без этого. Но это
заслуга покойного мужа. Я просто получила после его смерти все...
- Соболезную.
- О, это было, теперь
уже кажется, в другой жизни, в конце девяностых. Знаете, Павел Сергеевич, я
даже придумала, прости Господи, каламбур по поводу его смерти. Он словно
оправдал свою фамилию. Ему, благодаря еще советской должности отца, удалось
неплохо стартовать в условиях безумного рынка, - в то время, когда бюджетники
маялись без зарплат, а шахтеры колотили касками по чему попало, мы жили, как в
раю. Но ему этого было мало. Он хотел больше и не собирался ни с кем делиться.
Ни с чиновниками, ни с бандитами... Ни, к сожалению, с бедными согражданами. Ну
и, получается, не нравится в раю, следуйте дальше - «Зарайский»... Смерть его
была ужасной, он заживо сгорел в машине вместе с водителем и охранниками. Помните
это время: стрельба на улицах, точно идут бои в городских кварталах. Эпоха
вторичного первоначального накопления...