— Тогда почему же ты была согласна на связь с ним?
Адам оказался законченным романтиком. Он мог бы спать с женщиной, которую не любил, но никогда бы не предал любимую.
— В то время это казалось мне естественным.
— А теперь? — осторожно задал он вопрос.
Миранда повернулась и взглянула на него.
— Как ты можешь спрашивать об этом?
— Я должен знать, как ты к нему относишься.
— Почему?
— Потому, что… — от него исходили смущение, сомнение и страх, — … что я люблю тебя.
Слезы подкатили к ее глазам, горло перехватило от усилий сдержать их. Миранда прикоснулась к его лицу.
— О, Адам! Что я с тобой сделала?
Он подхватил ее на руки.
— Перевернула мой мир с ног на голову.
— Я никогда не подозревала, что такое возможно. — Она положила голову ему на грудь.
— И я тоже, — признался он.
— Если бы мы встретились давно, намного раньше, я бы решила, что люблю тебя.
Он наклонился и прошептал ей на ухо.
— Но ты и вправду любишь меня, Миранда. Просто ты этого еще не поняла.
Она крепко зажмурилась, но не успела сдержать единственную слезу. Она отдала бы все, лишь бы поверить ему.
— Ты ошибаешься, Адам. Часть моей души, где могла возникнуть любовь, умерла вместе с Дженни и Кейтом.
Адам прижал ее к себе. Горе стало ее защитой, а вина — наказанием, придающим смысл тому, чего не существовало. Миранда верила в случай не более чем в существование инопланетян. Вся ее жизнь и убеждения основывались на прагматизме.
— А если бы я умер, Миранда? Ты горевала бы обо мне?
— Не говори так.
— Нет, в самом деле? — Он заставил ее взглянуть ему в лицо.
— Конечно.
— Почему?
Миранда с трудом нашла ответ.
— Ведь ты мой друг.
Он прикоснулся к ее губам в бесконечно нежном поцелуе.
— Пока этого достаточно.
— Я не могу любить тебя, Адам.
Но он не успокоился, стремясь убедить ее или убедиться в ее правоте.
— А если я уеду завтра и никогда не вернусь, тебе будет недоставать меня?
— Это ничего не доказывает. По друзьям тоже можно скучать.
Он поцеловал впадинку за ее ухом и, когда Миранда подняла руку, чтобы остановить его, прикоснулся языком к ладони. Медленно и нежно он взял кончик ее пальца в рот и взглянул ей в глаза, надеясь, что она утолит голод, который постепенно рос в нем.
— Секс — это еще не любовь, — возразила Миранда.
Он просунул руку ей под свитер и стал ласкать грудь через жалкую преграду лифчика, заполняя ее плотью ладонь, чувствуя, как от поглаживаний большого пальца набухает сосок.
— Даже секс с другом?
Она затаила дыхание.
— И все равно это не любовь, — настаивала она. — Это не может быть любовью.
— Ты хочешь меня?
— Нет… — Он закрыл ей рот продолжительным и жадным поцелуем. — Да!