— Ты не понимаешь, о чем говоришь.
— Тогда зачем так упорно доказываешь мне, что ты за чудовище? К чему это самопожертвование, попытка спасти меня?
— Я уже не раз говорила: психолог из тебя не выйдет, так что прекрати такие разговоры раз и навсегда. Я не стану слушать.
— Боишься того, что я могу обнаружить?
— Иди ты к черту, Адам!
— И это все, на что ты способна? — Он широко развел руками. — Смотри, на мне ни царапины. Разве это не доказательство, что меня не надо защищать, что я способен постоять за себя?
Поднявшись, она натянула через голову свитер.
— Похоже, мне следует поблагодарить тебя. Я боялась, что мой отъезд тебя расстроит, но теперь вижу — ты успокоишься прежде, чем я доберусь до Денвера.
— А ты?
Она вздернула подбородок.
— Ты мне не нужен. — В ее глазах мелькнул огонек. — Когда-то я и вправду нуждалась в тебе, но не теперь.
Адам уронил руки.
— А если ты нужна мне?
Слезы подступили к ее глазам. О Адам, как ты не можешь понять — я уезжаю потому, что люблю тебя!
— Ты еще так молод. Когда-нибудь ты…
— Господи, пощади меня! — Он направился к двери. — Когда будешь уходить, оставь дверь открытой.
— И это все? Никаких прощаний?
Что с ней случилось? Зачем она пытается удержать его?
— Не надейся.
— И это после всего… — У нее вдруг перехватило горло. — Скверный конец для того, что так хорошо начиналось.
— Ты сама сделала выбор, Миранда.
— Я никогда не забуду тебя.
— Думаешь, мне от этого легче?
— До свидания, Адам.
Он кивнул, повернулся и вышел.
Миранда опустилась на постель. Чтобы удержаться и не броситься за ним вслед, она уверяла себя, что поступает как нельзя лучше, возвращая ему свободу. Неважно, во что это обойдется ей самой. Неважно, что он никогда не узнает, какой ценой ему досталась эта свобода. Когда-нибудь Адам поймет, как она любила его. Этого достаточно. Больше ей ничего не нужно.
Адам поднялся на холм позади дома, шагая размашисто и ровно. Убедившись, что он может наблюдать за домом, оставаясь при этом невидимым, он встал, прислонившись спиной к стволу секвойи, и стал ждать, когда выйдет Миранда. Вскоре она появилась, прошла мимо машины и углубилась в лес.
Все кончено.
Казалось, все должно было завершиться иначе. Их расставание должны были сопровождать бури, гром и молнии, ураганы, ломающие ветви деревьев. Или, по крайней мере, туман — густой, серый и тяжелый.
Адам поднял глаза к безоблачному небу, затем перевел взгляд на солнечные лучи, лежащие меж деревьев, и на тонкую струйку дыма, лениво поднимающуюся над трубой его дома.
Ему не хотелось видеть все это, он даже пытался закрыть глаза, но красота оказалась не менее настойчивой, чем горе. Для него так бывало всегда.