Адам зашел в комнату матери, чтобы узнать, не поступят ли последние распоряжения.
— Похоже, этот дом всегда был твоим, — заметил он. — Он выглядит впечатляюще.
Мэри смотрелась в огромное, выше роста человека, зеркало. Нетерпеливым жестом она заложила за ухо прядь, на которую парикмахер потратил целых пять минут, превращая ее в изящный локон.
— Вот тебе пример того, что могут сделать толика таланта и избыток денег.
— Нервничаешь?
— Еще мягко сказано. — Мэри присела было в кресло с гобеленовой обивкой, но тут же поднялась и разгладила складки юбки. — Не знаю, о чем я думала, выбирая ткань для этого платья.
— Может, о том, что она будет выглядеть бесподобно?
Мэри повернулась и приложила ладонь к щеке Адама.
— Спасибо тебе, дорогой. Я так и знала, что ты не упустишь случая подшутить над матерью. — Она вновь провела рукой по юбке. — Ну вот, теперь мне нельзя ни присесть, ни что-нибудь съесть — только стоять столбом и надеяться, что я выгляжу хотя бы отчасти так, как мне следовало бы выглядеть.
Адам снисходительно улыбнулся.
— Успокойся! Ты могла бы облачиться в купальный халат и тапочки, а Майкл ничего бы не заметил. Он уже заглотнул крючок, мама, и теперь его ничто не остановит.
— Не знаю, почему я тогда так нервничаю. Она подошла к постели и расправила фату, которую должна была надеть перед тем, как спуститься вниз.
Адам еще никогда не видел мать в подобном состоянии. Сегодня она перестала быть уверенной в себе, всегда готовой поддержать его матерью — она превратилась в очаровательную, прелестную подругу, которая нуждалась в поддержке.
— Майклу повезло с тобой. — Адам подмигнул матери. — Но должен признаться, чем больше я узнаю его, тем чаще думаю, что и тебе с ним повезло.
— О Адам, лучшего подарка мне ты не мог бы преподнести, — Мэри обняла сына.
Он осторожно взял ее за плечи, стараясь не испортить прическу и не оставить на платье ни единой так пугающей Мэри складки.
— Ты ведь не будешь плакать, верно?
Она подняла голову.
— Даже не подумаю — это было бы слишком шаблонно.
Адам рассмеялся.
— Знаю, у тебя есть свои правила, но сегодня все можно.
Мэри посерьезнела.
— Как бы я желала тебе такого же счастья, Адам!
— Когда-нибудь я не прочь… — Адам не верил своим словам, но Мэри хотела услышать это от него, а сегодня он был готов поддержать ее любой ценой.
— Может быть, ты объяснишь, что произошло между тобой и Мирандой?
— Все в прошлом, мама. Забудем об этом.
— Если бы все было в прошлом, ты вел бы себя совсем иначе при упоминании ее имени. Ты не получал от нее никаких вестей?
— На это я не рассчитываю. — Адаму не хотелось говорить о Миранде. Со времени ее отъезда с опустошенностью и болью в его душе произошла метаморфоза — теперь он был зол и оскорблен, но мысли о Миранде по-прежнему наполняли его желанием. Адам поцеловал мать в лоб. — Может, поговорим о чем-нибудь другом?