Сан-Франциско, штат Калифорния, 17 декабря 1986 г.
— Прошу прощения, — произнес мужской голос.
Элизабет Престон почувствовала, что кто-то коснулся ее руки. Повернув голову, она спросила:
— Мы разве знакомы?
И тут она замерла. Прошло одиннадцать лет, и все-таки это неизбежное, о чем и думать-то не хотелось, произошло. Она уже почти успокоилась, но эта встреча возродила былой страх.
Прошло несколько мучительно долгих минут, пока, наконец, сработал защитный инстинкт. Ни малейшим образом не выказывая своего страха, она извинилась перед председателем компании «Пэкард Индастриз» и обратила взор на окликнувшего ее мужчину.
Из шестисот человек, присутствовавших на ежегодном рождественском вечере, проводимом агентством «Смит и Нобл», она знала, ну, во всяком случае, узнавала в лицо половину — либо по деловым контактам, либо по прежним вечерам и приемам. Она была уверена, что стоявший перед ней мужчина не из их числа. Но и в своем прошлом она этого лица не припоминала.
— Я вас слушаю.
Ее холодный взгляд застал мужчину врасплох. Со смущенным видом он пробормотал:
— Понимаю, что это звучит как предлог, но я уверен, мы с вами где-то встречались.
Она с нарочитой старательностью изучила его лицо, а потом медленно покачала головой.
— Простите, но я вас не знаю.
И это была правда, хотя и не означавшая, что опасность миновала. В ее прошлом осталось слишком много людей, чтобы всех помнить. Прежде чем мужчина успел что-нибудь ответить, Элизабет одарила его мимолетной прощальной улыбкой.
— У меня, знаете ли, типичное лицо, меня всегда с кем-то путают.
— С трудом в это верится.
Это означало в своем роде комплимент, но для Элизабет слова прозвучали угрозой. Одиннадцать лет назад, покидая Фармингэм, она проделала все, кроме пластической операции, чтобы изменить свою внешность. Короткую мальчишескую стрижку, какая была у нее в средней школе, сменили длинные, до плеч, волосы, которые она красиво укладывала. Цвет волос потемнел. Очки сменились контактными линзами, при прежних ста семидесяти сантиметрах роста она похудела почти на семь килограммов, а брешь между ее передними зубами закрыли коронки. Даже само время стало ее союзником. В свои двадцать восемь лет она наконец-то вышла из образа девочки-подростка и выглядела привлекательной молодой женщиной.
Затянувшееся молчание становилось неловким, но тут в Элизабет заговорил здравый смысл. Хотя она и понимала, что предполагаемое ею невозможно, она решила подсказать ему своего рода выход.