— Братья, — напирал Ремигиус, — если мы назовем двух претендентов, епископ может сказать, что у нас нет единства и мы не можем прийти к согласию, а посему он должен решить за нас, и тогда нам придется согласиться с его выбором.
Если же мы не хотим допустить избрания Осберта, нам следует выдвинуть всего одного кандидата, и, следует добавить, это должен быть такой человек, которого трудно будет упрекнуть в том, что он, например, слишком молод или неопытен.
Послышался гул одобрения. Всего минуту назад Филип был уверен в своей победе, но, увы, она ускользнула из его рук. Теперь все монахи были на стороне Ремигиуса, видя в нем наиболее надежного кандидата, человека, способного объединить братьев, дабы противостоять Осберту. Филип не сомневался, что насчет последнего Ремигиус лгал, но это уже не имело значения. Напуганные монахи наверняка поддержат Ремигиуса, вследствие чего Кингсбриджский монастырь ожидали долгие годы дальнейшего упадка.
Не успели братья опомниться, как помощник приора подвел черту:
— А сейчас давайте разойдемся и будем думать и молить Господа Бога, чтобы Он наставил нас на путь истинный. — Он встал и вышел в сопровождении Эндрю, Пьера и Джона, выглядевших хотя и несколько ошарашенными, но все же победителями.
Как только они удалились, все разом заговорили.
— Не думал, что Ремигиус способен выкинуть такой номер, — сказал Милиус.
— Уверен, что он лжет, — с горечью отозвался Филип.
Подошедший к ним Катберт слышал слова Филипа.
— Какая разница, лжет он или нет? Вполне достаточно пригрозить.
— В конечном итоге правда обнаружится, — не унимался Филип.
— Не обязательно, — покачал головой Милиус. — Предположим, епископ не станет двигать Осберта. Ремигиус тут же заявит, что епископ отступил перед единой волей монастыря.
— Я не собираюсь сдаваться, — упрямо сказал Филип.
— Но что еще мы можем сделать? — воскликнул Милиус.
— Мы должны узнать правду.
— Это невозможно.
Филип мучительно искал выход из положения.
— А почему мы не можем просто-напросто спросить? — сказал он.
— Спросить? Что ты имеешь в виду?
— Спросить епископа, что он собирается делать.
— Но как?
— Пошлем в епископский дворец письмо, — вслух размышлял Филип. Он посмотрел на Катберта. Тот пребывал в задумчивости.
— Это можно. Я то и дело посылаю гонцов. Могу и во дворец послать одного.
— И спросишь епископа о его намерениях, — скептически сказал Милиус.
Филип нахмурился.
— Епископ нам ничего не скажет, — согласился с Милиусом Катберт.
Внезапно Филипа осенило, и, найдя решение, он взволнованно ударил кулаком о ладонь.
— Верно! — сказал он. — Епископ не скажет. А архидиакон скажет.