— Н-не м-может б-быть! — промямлила я.
— И мне трудно в это поверить, Котрина… Но, к сожалению, все факты — не в ее пользу… А с виду такая наивная, хорошая девочка…
— Н-но в-ведь еще не доказано, что это она их украла!
— Пока что — нет, полиция сейчас ищет деньги и допрашивает свидетелей.
— С-свид-детелей?
— Сначала я не хотела ничего тебе рассказывать, не хотела портить каникулы, но теперь другого выхода нет… Следователь хотел бы допросить и тебя. Я пообещала, что ты на пару дней приедешь, и он сможет с тобой поговорить. Понимаю, что это ужасно, но тебе ведь не из-за чего волноваться: расскажешь, что знаешь, и все… Ну, что ты думаешь?
— Н-не знаю…
— Конечно, они сказали, если тебе трудно выбраться, они сами приедут в Ниду, чтобы допросить тебя там… но ты… Может быть, ты соскучилась по Вильнюсу?
— Я приеду! Послезавтра!
Не знаю, почему я сказала «послезавтра»… Может быть, только потому, что не хотела говорить ни «сегодня», ни «завтра»…
— В общем, приеду.
— Хорошо, так им и скажу. Деньги на билет у тебя есть?
— Да. (Знала бы она, сколько у меня денег!)
— Я рада, что мы увидимся!
— Ага…
— Может, позвонить руководству лагеря, чтобы тебя отпустили? Или сама договоришься?
— Сама, — без малейших колебаний заявила я.
— И еще звонил твой отец… — тихо сказала мама.
— А ему чего надо?
— Хочет с тобой встретиться.
— Пусть помечтает.
— Да… Понимаю… Ладно, поговорим об этом, когда приедешь…
На это я ничего не ответила, потому что об отце давно и думать забыла, на мои хрупкие плечи навалилась за последнее время куча проблем потяжелее. Потом мама еще что-то прибавила насчет того, что страшно соскучилась, про погоду в Вильнюсе… На этом разговор и закончился…
О боги! Все куда серьезнее, чем я думала! Чувствовала я себя хуже некуда, честное слово, отдала бы сейчас что угодно, лишь бы повернуть время назад. Меня начало мучить нехорошее предчувствие, что этим дело не кончится. Ну какого черта я полезла грабить старушку?!
Нет, так нельзя, надо сохранить холодный ум и не терять головы. Если все думают, что деньги стащила Лаура, значит, меня никто не подозревает, и я могу быть совершенно спокойна. Только почему-то, хоть волноваться мне было не из-за чего, совершенно спокойной я себя не чувствовала… А если Лауру и в самом деле посадят? Бедная Лаура! Ее могут посадить в тюрьму за преступление, которого она не совершала, — ну просто мыльная опера какая-то…
— Да нет, она же несовершеннолетняя, так что посадить ее не могут. Значит, все хорошо.
— Какое там хорошо! Ее могут выгнать из школы, а отец сказал, что тогда и из дома выкинет.