Доведись увидеть ее в Джерроу, он бы сказал, что она тонкая, как стружечка… деревянная стружечка. Его отец называл тощих женщин, без груди и без зада, по-своему, но даже подумать о том, чтобы так назвать это создание, Роберту показалось святотатством.
— Вы не хотите со мной разговаривать?
— Ну что вы, что вы, мисс. — Голос его прозвучал хрипло. — Но, должен признаться, вы так неожиданно…
— А… — Глаза у нее повеселели, уголки губ чуть поднялись, и она издала звук, который обычно считают смехом, но он прозвучал столь необычно, что его никак нельзя было так назвать. — Вы говорите как Джимми. Но… чуть-чуть по-другому. Это ваш голос, не слова. Джимми всегда глотает слова. Роланд говорит, что это потому, что он простолюдин. Вы знали Джимми?
Он ответил не сразу:
— Нет, мисс, нет… Я никогда не был знаком с Джимми.
Теперь она посмотрела мимо него на воду и затем сказала как бы про себя:
— Почему одних людей называют простыми, а других знатными? Вы знаете?
На это он ответил:
— Думаю, простыми называют тех, кого нанимают в работники, а других называют джентльменами.
— Ах, да, да. — Она понимающе кивнула ему и снова улыбнулась: — Агнес ответила бы мне точно так же.
— Агнес?
— Да. Агнес знает буквально все. Она всегда все может объяснить, только она не знает про луну. Она не любит луну. Так жалко, что она не любит луну, потому что я очень люблю луну. Только взгляните, — она показала пальцем, — она утонула в озере, а свет ее остался.
Он взглянул на то место, где отражение луны неподвижно лежало на воде, и подумал: «Как же она интересно сказала: «А свет ее остался». А вообще, она очень странное создание. И с головой у нее определенно не все в порядке, нет, она не сумасшедшая, так, просто чуть тронутая, сказал бы он. Какая жалость! Как только допустил Бог, Чтобы у такого создания было не все в порядке с головой.
Она заговорила опять, теперь очень тихо, ее голосок звучал чуть громче шепота, глаза неподвижно смотрели на воду:
— Агнес рассказывала мне историю про луну. Она сказала, что как только ее отражение притрагивается к воде, то оно сразу превращается в золото; но только не пытайтесь украсть его, потому что, если это сделать, ночь сразу перестанет улыбаться. — Тут она повернулась к нему и закончила свою мысль: — Ведь у ночи только одна улыбка — это луна.
Ну, поди ж ты! Как она странно говорит. Но звучит-то красиво, право слово, красиво.
— А вы знаете, что такое звезды?
— Не знаю, мисс.
— Так вот. Звезды — это слезы, которые капали у луны за все, все годы. Это Агнес так сказала, она даже стих написала об этом. Возьмите меня за руку.