Это была неплохая мысль, если бы, чтобы попасть к Мортонам, не нужно было бы проходить мимо дверей Паркинов. Стоит Нэнси увидеть его в таком виде, как она мгновенно догадается о причине. Он мог представить себе, как она закрутит головой и с ехидством в голосе скажет: «А я и не удивляюсь ни чуточки».
Он никогда не проходил мимо дверей Паркинов, если на то не было крайней необходимости, так как недавно Кэрри сообщила ему, что ходят слухи, будто он бросил Нэнси, на что он ответил со смехом: «А я ее и не подбирал». Кэрри при этом хихикнула. Но Кэрри теперь было не до смеха. Он очень сомневался, доведется ли ей вообще засмеяться, пока она живет в этом доме, где все буквально дышит расплатой за грехопадение.
До сих пор он полагал, что только католики носятся с их религией, обязательной для всех исповедью, причастием, празднованием Пасхи и тому подобным. Вечером в субботу они могут помирать. Но в воскресенье все как штык на мессе в церкви. Что держит их? Страх, подумал он. А как же тогда получается, что после мессы они снова набиваются в пабы и по всему Джерроу не найти местечка ни в одном трактире? Методисты мало чем отличаются от них, но в их пользу говорит то, что они за учебу, за просвещение. Но его дядя принадлежал к Англиканской церкви, а это самая терпимая из всех конфессий. Но экстремисты есть у всех. Взять хотя бы этих, с корабельных верфей. Он и сам не отличался набожностью… М-да, и вот чем все это кончилось.
Боже, как же ему худо.
От деревни до «Булла» не было и трех километров, и по дороге он встретил только гуртовщика с двумя-тремя десятками голов скота. Тот ничего не спросил, только остановился и внимательно посмотрел на него, потом опять двинулся своим путем, покрикивая на своих подопечных: «А ну, шевелитесь, шевелитесь!» Дети были в школе, а все остальные заняты своим делом.
Он часто останавливался передохнуть, пока дошел до «Булла», и все же, добравшись до дверей трактира и поставив тележку на булыжники, которыми был выложен подъезд к дому, он тяжело дышал и никак не мог разогнуться. В таком положении он и застыл, заглядывая через открытую дверь в бар, где миссис Таггерт выметала мокрые опилки с пола. Заметив его, она отбросила щетку и, выйдя на улицу, на миг замерла, сощурив глаза, и воскликнула:
— Никак это ты, Робби?
— Да, миссис Таггерт, это я.
— Боже ты мой! Что такое стряслось с тобой?
— А… Долгая история, можно войти?
— Конечно. Конечно. Боже мой! Только посмотри на свою голову, мальчик. Несчастный случай?
— Да, можно сказать и так.
Он не стал возражать, когда она взялась помочь ему войти в помещение бара. Потом она позвала: